Книга Леди в черном - Елена Ивановна Логунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
снова придвинула и открыла макбук, но файл с недописанным романом опять не дождался моего внимания. Я прошла по ссылке на фото в облаке и стала просматривать снимки, сделанные на фестивале Никитой Шаховым.Очень скоро мне стало понятно, что это сизифов труд. Невозможно найти что-то в огромной массе данных, не понимая толком, что вообще является предметом поиска.
Если честно, меня интересовали не красные перья, а сам золотой шлем Ахиллеса.
Если совсем честно, то подсознательно я надеялась увидеть этот приметный головной убор на фото и по снимкам, которые Никита делал с частотой моргания глаза, отследить его путь.
Не вышло.
Хотя шлем действительно попал в кадр, и не один раз: Ахиллеса Шишова в процессе его триумфального выступления фотокор отщелкал во всех возможных позах и ракурсах.
Это навело меня на мысль, которую опять же следовало проверить.
Прощай, недописанная рукопись! Боюсь, сегодня мы с тобой уже не свидимся, но жди меня, и я вернусь…
Я встала из-за стола, маршевым шагом проследовала в прихожую, сдернула с тумбочки сумку, с вешалки – жакет, сунула ноги в кроссовки и, громко объявив любимым, сидящим каждый за своим компьютером:
– Я ненадолго, к обеду постараюсь вернуться! – выскочила за дверь, пока меня не остановили уточняющими вопросами.
В Краснодаре, по официальной статистике, миллион жителей. Минимум треть из них – новоселы, относительно недавно перебравшиеся в свежевыстроенные человейники кубанской столицы из холодных дальних краев. А я живу в Краснодаре тридцать лет и почти все эти годы работала в разных СМИ, поэтому лично или через пару условных рукопожатий знаю всех известных горожан.
С Леонидом Холодовым, художником из академического театра драмы, я познакомилась еще в бытность свою корреспондентом теленовостей. У Леонида тогда намечалась персональная выставка, я делала сюжет о подготовке к ней, и съемки велись не только в галерее, но и в мастерской Холодова, так что мне было прекрасно известно, где художник проводит большую часть времени. С недавних пор – буквально днюет и ночует, потому что развелся с женой, которая по суду оттяпала себе их общую квартиру… Впрочем, это уже совсем другая история.
Мастерская у Холодова скромная – одна комната в полуподвале старого купеческого дома, где еще лет двадцать назад были квартиры, но потом по губернаторской программе их обитателям дали новое жилье. Правда, уже не в центре, а на окраинах, зато сухое, теплое и светлое. Впрочем, Леня свою каморку умудрился благоустроить: стесал со стен вековую плесень, сделал гидроизоляцию, настелил новый пол с подогревом и оснастил два подслеповатых окна-колодца хитрой системой зеркал, благодаря которой помещение сделалось достаточно светлым.
Мне доводилось бывать в обители Холодова на разных творческих посиделках, до которых Леня большой охотник, и место запомнилось мне как интересное и приятное.
Тем сильнее удивили произошедшие с мастерской перемены.
Начать с того, что входная дверь – красивая, деревянная, стилизованная под старину, – болталась на одной чугунной петле. Бронзовая голова слона с выгнутым дугой хоботом, заменявшая дверную ручку, блистала своим отстутствием: на ее месте светлело пятно, в центре которого кто-то уже написал обычной шариковой ручкой короткое неприличное слово. От сигнального колокольчика, оповещавшего о приходе гостей, остались только три звена оборванной цепочки.
– Леонид, вы здесь? – позвала я и прислушалась, приблизив ухо к треугольной щели между косяком и перекошенной дверью.
Леонид или не Леонид, но кто-то внутри точно был: из ароматизированной смеси малоприятных запахов темноты доносился не то храп, не то хрип. Я достала мобильный, включила его в режим фонарика, толкнула дверь, противно проскрипевшую по каменному порогу, и стала спускаться по ступенькам, подсвечивая себе под ноги.
Мимоходом отметила, что из плафона под потолком вывернута лампочка, а в горшке фикуса в углу лестничной площадки полно окурков. Фикус не выглядел довольным этим обстоятельством, его листья печально обвисли и покрылись слоем пыли. И, кажется, их кто-то погрыз.
Храп или хрип, усиленный эхом от каменных стен, сделался громче.
Дверь внизу тоже была не заперта, более того – распахнута настежь, и из нее тянуло вонючим сквозняком, хотя окна были задернуты плотными шторами. Я поискала выключатель на стене, хлопнула по нему – зажглась вычурная люстра под потолком. Оригинальности ей добавил повисший на гирлянде хрустальных бусин одинокий носок – длинный, как у Пеппи, красный, с ярко-зеленой надписью «Я пережил карантин» под резинкой.
Высокохудожественный носок меня заворожил, и я не сразу увидела второй – он торчал из-под замызганного клетчатого пледа. Не сам по себе, а натянутый на стопу примерно сорок пятого размера. Носочек стопы был вытянут как у балерины и ориентирован четко на север, как стрелка компаса. Все остальные части организма обладателя прекрасного носка скрывались под наслоениями несвежего тряпья: помимо пледа, его укрывали какие-то коврики, попонки и безобразно помятый твидовый пиджак превосходного качества.
Осторожно разгребая ногами перекатывающиеся по полу пустые бутылки, коробки, лоточки, обрывки бумаги и полиэтилена, я пробралась к изголовью ложа храпящего обладателя красно-зеленого носка и присмотрелась к его южной оконечности. Там обнаружились спутанные кудри цвета соли с перцем.
Холодов, поняла я. Собственной персоной, судя по всему, пребывающей в глубоком запое.
Вообще говоря, запой и художник – они, если честно, совсем не дельфин и русалка. Это я по своему собственному родителю знаю, он был большой мастер кисти и такой же не дурак выпить.
Но Холодов в склонности к алкоголизму прежде замечен не был, наоборот, о нем говорили, что он мужик во всех смыслах положительный и здравомыслящий. Наверное, это трудный развод с женой сбил его с пути истинного.
Я оглядела голые стены, на которых в прошлый мой визит в мастерскую во множестве висели картины, рисунки, какие-то поделки. Понятно, собутыльники все вынесли.
– Пи-и-ить, – донеслось с дивана.
Я присела на корточки, разглядывая батарею бутылок на полу. Положительный мужик Холодов не утратил здравомыслия и загодя приготовил себе питье на момент неизбежного похмелья: три поллитровки зеленого стекла, по виду – с минералкой, были предусмотрительно лишены крышек. На моих глазах из-под пледа высунулась рука, безошибочно нащупала первое бутылочное горлышко и потащила сосуд под покровы, откуда донеслось жадное бульканье, завершившееся шумной отрыжкой.
Я поморщилась и наклонилась понюхать вторую бутылку, дожидающуюся стыковки с пересохшей глоткой страдальца.
В нос ударил едкий запах уксуса!
– Еще пи-и-ить, – жадная длань снова высунулась, цапнула вторую бутылку.
Я не сразу сообразила, что надо было выбить ее из руки пинком ноги. Замешкалась! Спохватилась, когда навстречу бутылке из-под пледа, как черепаха из панциря, полезла всклокоченная голова. Ударила ладонью по руке, но не остановила ее, только
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Леди в черном - Елена Ивановна Логунова», после закрытия браузера.