Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Гуннар медленно опустил руку, потянувшуюся к рукояти ножа. Вдохнул. Выдохнул. Оскорбление, как выпивка, действует только, когда примешь. Его намеренно злят, их всех намеренно злят. Зачем? Что ему нужно?
Эрик глянул на чистильщика, словно на безнадежно больного.
— Чему обязан таким вниманием?
— Может, мне нужен лекарь.
— Это заметно. Но я не принимаю по кабакам. Впрочем, могу дать бесплатный совет. Холодные обливания. Сосуды суживаются, кровь притекает к мозгу, и он начинает работать куда лучше. Не благодарите.
Гуннар едва не поперхнулся пивом. Эрик, который за четверть часа мог перейти от ругани к вселенском отчаянию, а потом искреннему смеху; Эрик, никогда особо не дававший себе труда скрывать свои чувства — и Гуннар до сих пор был уверен, что тот просто не умеет, и считал это слабостью, недостойной мужчины — сейчас выглядел лишь слегка изумленным из-за неожиданного внимания чистильщика, здорово раздраженным, но не более того. Ни малейшего признака страха или волнения ни в жестах, ни в голосе, ни на лице. Разве что некая снисходительность — дескать, на блаженных не обижаются, Творец его знает, что там происходит с разумом человека, день за днем противостоящего тусветным тварям.
— Мне нужен лекарь, способный вернуть к жизни человека, разорванного надвое, — сказал чистильщик.
Эрик вскинул брови.
— Откуда вы взяли этакую чушь? Я сроду не…
— Хватайте добро и прочь отсюда, — процитировал чистильщик. — Тусветных тварей не остановить. У тебя такая короткая память? Прошло меньше месяца.
— Кто же не слышал о тусветных тварях? Но я сроду не возвращал к жизни разорванных надвое.
Чистильщик начал загибать пальцы.
— Первого сожрали, один костяк остался. Зигфрид, кажется.
— Фридмунд, — сказал Эрик.
— Да без разницы. Второму оторвало голову. Третьего разорвало пополам. Но покойник внезапно вполне себе живехонек.
— Чушь, — повторил Эрик. Кивнул на Гуннара. — Он похож на разорванного пополам? Всего-то там и было: разъеденные мышцы и несколько дыр в кишках. Омертвение, правда, какое-то хитрое оказалось, пока сообразил, что оно не останавливается, чуть раненого не потерял.
— Так если оно не останавливается, как ты его остановил?
— Маленькая постыдная тайна, — ухмыльнулся Эрик. Посерьезнел. — Иссек в пределах здоровых тканей, что еще оставалось. В отличие от многих, я не боюсь запачкать руки.
— Поэтому они лечат мигрени знатных дам, а ты копаешься в кишках наемников? И мясных вратах рожениц? По локоть в крови и дерьме?
Эрик расхохотался.
— Мужья знатных дам очень не любят раскошеливаться на лечение мигреней. Но заплатят любые деньги, когда речь идет о жизни наследника. Да и наемники — очень благодарные парни. Так что еще неизвестно, кто из нас лучше устроился.
Эрик подался вперед:
— Только я ни за что не поверю, будто чистильщики не знают, как останавливать омертвение, вызванное тварями.
— Чистильщики знают. Но мне крайне интересно, откуда это узнал ты.
— Я и не узнавал. Говорю же, просто отрезал. Повезло, что не ушло в грудь или голову, да и вообще ничего жизненно важного не задело. Пришлось повозиться, конечно, определяя границы здоровых тканей, зато сращивать по чистому краю — одно удовольствие.
Гуннар хмыкнул про себя, вспоминая, насколько измученным тогда казался целитель, да и не только он. Сейчас послушать — так пустяковое дело.
— А как вы дотащили раненого живым до Белокамня?
— С большим трудом.
— А подробней?
— Сначала на руках, подальше от тварей. Потом Ингрид изловила отбившихся коней. Когда появились твари, те словно обезумели, вырвали привязь и удрали. Раненого перевязали как могли, взгромоздили позади меня и привязали. Вот так. — Он словно обхватил кого-то невидимого. — И за пояс ко мне. Коней пришлось загнать, пали неподалеку от города.
— Так и было? — Чистильщик уставился на Гуннара. Тот пожал плечами.
— Не помню.
— Память девичья? Постарайся припомнить.
— Помню тварей, помню, как увернуться не успел, а потом стало не до чего, пока в лечебнице не сказали, что все обошлось.
— А свидетели говорят другое. — Чистильщик подался в сторону Эрика. — Что собралось черное облако, куда вы зашли с раненым на руках.
Ингрид рассмеялась. Эрик откинул с глаз прядь волос, ухмыльнулся.
— Свидетели говорили, что вон его разорвало пополам. Еще наверняка они говорят, что в земле образовалась дюжина дыр. Что твари заполонили всю округу, и конца края им не было — правда, непонятно тогда, каким чудом самим свидетелям удалось выжить. Свидетели драпали так, что пятки сверкали, им некогда было разглядывать облака, черные там или какие.
— Наш отряд тоже видел облако перехода. Почти растаявшее, правда.
— Облако перехода? Что это?
Чистильщик, стремительно перегнувшись через стол, схватил Эрика за запястье, потянул, обнажая шнур с дымчато-алой бусиной.
— Это ты тоже не знаешь, что?
— Знаю, — пожал плечами Эрик, высвобождая руку. — Брачный амулет язычников. Если я не могу взять свою женщину в жены перед лицом Творца, почему бы не сделать это по обычаям восточных племен?
— Что за обычай?
— Не твое дело. Не хочу, чтобы вечером у меня на пороге нарисовались ересеборцы.
— Ересеборцы в Белокамне? Не смеши.
— Повторяю, это не твое дело.
— Мое. И я настаиваю. Если не хочешь, чтобы мы с парнями уволокли тебя силой и допросили всерьез.
С парнями? Где остальные, на улице караулят?
— На каком основании?
— Безопасность ордена.
Эрик помолчал, размышляя. Гуннар бы сказал, что расклад сил не в пользу чистильщика. Двое на одного, даже если не принимать в расчет самого Гуннара. Так что в этом чистильщике такого, что отличный боец глотает оскорбления, хитрит и изворачивается, всеми силами избегая драки?
— Как мои любовные дела угрожают безопасности ордена?
— Это мне решать. Или спросим твою женщину? — Чистильщик в упор уставился на Ингрид.
— Ну и зачем было делать вид, будто не знаешь? — усмехнулась она.
— Ты не носишь перстень. Ума не хватило получить? И образец не носишь. Или он таскает его в память о другой женщине?
— Образец? — попытался вклиниться Эрик, но чистильщик даже не глянул на него.
Ингрид снова улыбнулась.
— Не люблю побрякушки. — Она развела руками, словно показывая: ни колец, ни браслетов. В раскрытом вороте тоже не было украшений, как и в волосах. — Кому надо, тот знает, чего я стою, а до остальных мне дела нет. И нет нужды таскать на себе напоминание о том, кто мне небезразличен.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
