— В рамках культурной программы, — отрезал Плетнев. — И позволь тебе заметить, ты опаздываешь на работу уже на три минуты.
— Ничего я не опаздываю. У меня совещание с руководством.
Плетнев скупо улыбнулся.
— Совещание окончено, поднимайся к себе.
И пошел в сторону своей машины.
— А ты?
— Я же сказал, меня сегодня не будет.
— Зачем же ты приехал? — удивилась я.
Он ничего не ответил, только покачал головой, посмотрел, как на дурочку, сел в машину и уехал.
А я вспомнила о папке, которую Валентин обещал оставить в моей машине. Вчера я о ней совершенно забыла, самое время проверить ее наличие.
Папка в машине была. Я подержала ее в руках, прикидывая, как лучше поступить: взять бумаги на работу и, пользуясь отсутствием начальника, посмотреть документы или заняться ими вечером, дома, в спокойной обстановке. В конце концов, решила не рисковать, вдруг кто-нибудь заметит бумаги, заинтересуется. Ничего секретного там нет, только то, что находится в общем доступе, но Валентин прав: зачем кому-то знать, что я интересуюсь личной жизнью собственного начальника. А сейфа в моем кабинете нет.
Папка перекочевала из салона в багажник, я поставила машину на сигнализацию и пошла на рабочее место. Пришло время заняться своими служебными обязанностями.
То, что Плетнев скромно назвал «документами», оказалось по факту полным собранием сочинений Льва Толстого, не иначе. Весь день я просидела за их изучением, потом писала заключение за заключением, а когда, наконец, разогнулась, моргая покрасневшими глазами, обнаружила, что до конца рабочего дня осталось пять минут. Вот это я дала трудового энтузиазма.
Естественно, посмотреть материалы по предстоящей конференции в Малайзии времени не хватило.
Вечером пришло сообщение от Плетнева — он писал, что на этой неделе его не будет в Москве и дал поручение подготовить еще кучу финансовых документов, сводок и отчетов. Все это следовало скидывать ему на почту по мере готовности. Я не рискнула спрашивать, где будет носить моего начальника эти дни, вовремя вспомнив, что деньги он мне платит не за любопытство, и с увлечением занялась подготовкой к предстоящей конференции.
Плетнев организовал мне целую команду во главе со Славиком, который на поверку оказался не только классным специалистом (в чем я, зная Плетнева, ни минуты не сомневалась), но и приятным молодым мужчиной с развитым чувством юмора. К концу недели у нас с ним сложились вполне хорошие отношения. Пару раз мы даже пообедали вместе.
В водовороте дел я совсем забыла о папке, которая продолжала ездить со мной в машине.
В пятницу вечером все документы по конференции были полностью готовы. Я от души поблагодарила всех за отлично проделанную работу, и мы, пользуясь отсутствием начальника, выпили кофе прямо в кабинете. Славик, проникшийся ко мне симпатией (видимо окончательно пришел к выводу, что я не планирую занять его место в сердце и приемной Плетнева), принес коробку бельгийского шоколада. В общем, посидели душевно.
А потом я отправилась домой, нужно было просмотреть гардероб, решить, что брать со собой в поездку и, возможно, съездить, купить пару нарядов. Как раз впереди выходные.
Плетнев так и не объявился. Я исправно отправляла ему на электронную почту документы, получая от него скупое «спасибо» и новые задания. В общем, нормальные рабочие отношения, ничего личного.
Перетряхнув весь свой гардероб и, глянув, какая погода ждет меня в Куала-Лумпуре, решила, что мне жизненно необходимо купить несколько более подходящих для малазийской погоды вещей. Тридцатиградусная жара и почти стопроцентная влажность диктовали свои условия.
Субботним утром я наслаждалась тишиной и молочным улуном, уговаривая себя, что чай это источник здоровья и бодрости. Сидела в кресле на кухне и прикидывала планы на день. Сначала проедусь по магазинам, а потом — освежу маникюр.
Разглядывая собственные ногти, осознала, что впервые с того дня, как погибла моя семья, чувствую себя действительно живой. Умиротворенной. Даже немножечко счастливой. Это было неправильно. Я не имела права радоваться жизни, пока убийца моих близких не получил заслуженного наказания.
А потом мелькнула крамольная мысль, что и у меня есть право на маленький кусочек счастья. И, если есть жизнь после смерти, то неужели папа с мамой, Андрюша или Сашенька осудят меня за эти пять минут счастья?
Мои размышления о вечном прервал звонок в дверь. Я вышла на улицу — у калитки стояла Мири.
— Привет!
— Доброе утро, — я постаралась быть вежливой, хотя появление жены Плетнева грозило поломать все мои планы.
— Угостишь чаем? — спросила Мири.
Угощу, а куда я денусь?
— Конечно, — ответила, подходя к калитке и пропуская Мири на участок. — Проходи.
Она устроилась на кухне, получила чашку чая и поинтересовалась:
— Какие у тебя планы на сегодня?
Было понятно, чтобы я ни ответила, Мири настояна составить мне компанию.
— Хочу пройтись по магазинам, — не стала скрывать я.
— Отлично, — обрадовалась Мири. — Я, пожалуй, поеду с тобой. Ты же не против?
— У меня есть шанс отказаться? — сделала вид, что шучу.
— Ни единого, — улыбнулась жена Плетнева.
— Поехали, — вынуждена была согласиться я.
— Только на твоей машине.
— А что так? — спросила, зная, что Мири обожает ездить за рулем.
— Выпила кофе с коньяком, — неожиданно ответила Мири.
— Что, уже?
— А что такого?
— Десять утра, — я выразительно постучала на циферблату на запястье.
— И что? — с вызовом спросила Мири.
— Женский алкоголизм, говорят, не лечится.
— От пятидесяти граммов коньяка со мной ничего не случиться. Но за руль не сяду. Так что едем на твоей.
— Хоть чай допить дашь?
— Даже накраситься дам, — «разрешила» Мири.
— Спасибо.
— Ты, давай, собирайся. И я тоже пойду, оденусь, — поднялась из-за стола Мири. — Спасибо за чай. Встречаемся через час.
Пока одевалась, прикидывала: стоит ли говорить Мири, что лечу с ее мужем на конференцию? Или промолчать? А если он ей сам скажет, то в каком положении я окажусь? Так ничего и не решив, села в машину.
Уже по дороге Мири спросила:
— Ты летишь с Виктором в Малайзию?
— Лечу, — согласилась я. — На конференцию в Куала-Лумпур.
— Да, он сказал. Вы будете вдвоём?
— Не знаю, — ответила я, не отрываясь от дороги. — Он ничего не говорил, возможно, с нами будет кто-то еще.
