из портала вышло около полусотни. И лишь малая их часть удерживала врата, в основном они накладывали на защитников замка различные дебафы, жгли их огнём и поливали кислотой.
Михаилу вообще показалось, что из портала вышло намного больше народа, чем было у ворот замка перед штурмом. И заряжены они все были исключительно на победу. Ошарашенный происходящим командующий королевской армией был вынужден наблюдать, как эту армию уничтожают, совершенно не представляя, как переломить ситуацию.
Мангуст разрывался — его сердце звало броситься в бой и драться до конца бок о бок со своими воинами, а разум напоминал, что эти воины — неписи, и советовал бежать и пытаться спастись. Но если Михаил ещё мог на эту тему хотя бы раздумывать, то маркиз Мангуст не допускал и мысли, чтобы покинуть поле боя. Для него Золотой Мир давно перестал быть игрой.
В конце концов, пытаться спастись можно было после респауна, если хижина в деревне ещё не контролировалась врагом. Но бежать с поля боя, будучи главнокомандующим — это был бы такой позор, который остался бы на всю жизнь, неважно обычную или цифровую. И никакие неписи не стали бы оправданием, особенно перед самим собой.
Михаил достал из мешка меч, поднёс его к лицу, посмотрел в своё отражение в отполированном клинке, подмигнул то ли себе, то ли Бобби и негромко сказал:
— Сейчас, мой друг, закончится яркая, но короткая история маркиза Мангуста. Закончится печально, неожиданно и, судя по всему, довольно скоро. Я не знаю, кому ты после этого достанешься, но прежде, чем на меня нацепят ошейник раба, я хотя бы накормлю тебя до отвала. И в этот раз у меня для тебя есть кое-что особенное. Надеюсь, тебе понравится.
Меч отозвался на эти слова синеватыми переливами и стал нагреваться, а командующий королевским войском поднял его и с криком бросился на вражеских магов. Раз уж Бобби становился сильнее с каждым поверженным врагом, то имело смысл напасть на самых прокачанных, отдать защите замка все силы и с чистой совестью попасть в плен или уйти на респаун. Уйти, чтобы рано или поздно всё равно оказаться в плену. Глядя на размах вторжения, Михаил понял, как сильно он разозлил разработчиков и особых иллюзий насчёт своего будущего не питал.
Ранее Мангуст заметил, что мало кто из защитников крепости мог подойти к вражеским магам, видимо, те оградили себя каким-то заклятием. Воины Его Величества короля Ричарда словно вязли в невидимом болоте на подходе к ним. И ещё они размахивали мечами, будто пытались разрубить что-то невидимое, но у них мало что получалось. Но то, что не поддавалось мечу обычного непися, не должно было стать проблемой для высокоуровневого эльфийского клинка. Михаил, ухватив рукоять Бобби обеими руками, изо всех сил бежал к порталу.
На пути у Мангуста встали несколько вражеских воинов, но каждый из них был разрублен пополам с одного удара, а Михаил даже особо и не замедлил свой бег. Когда он подбежал к магам на расстояние пяти метров, то почувствовал, как воздух резко стал настолько плотным, что не давал двигаться. И ещё что-то липкое, будто тысячи невидимых паутинок пытались оплести Мангуста.
Михаил остановился и резко обернулся вокруг своей оси, рассекая воздух мечом. И это сработало — Бобби разрезал эти невидимые паутинки, что пытались облепить Мангуста и не давали ему двигаться. Михаил мысленно поблагодарил клинок и лишний раз обратил внимание, как безуспешно пытаются разрубить невидимые нити его воины. Но к сожалению, простым мечам это было не под силу.
Мангуст покрепче сжал рукоять и, постоянно поворачиваясь вокруг своей оси и рассекая невидимые паутинки, направился к ближайшему магу. Тот не сразу это увидел, так как был занят вратами. А когда увидел, Мангуст был от него на расстоянии метра. Маг оставил врата на товарищей и принялся быстро начитывать заклятие. Но не успел — Бобби вонзился в его плоть, вспыхнул совсем уж ослепительным светом и разрубил тело мага напополам.
Михаил так же круговыми движениями направился к следующему магу. Этот заметил командующего королевским войском пораньше и успел-таки начитать заклятие — прямо перед Мангустом из ниоткуда возник огненный смерч и чуть было не поджарил его. Но Бобби помог и здесь. Михаил наклонился и рубанул клинком по основанию смерча, тот сразу же рассыпался на тысячи маленьких искорок. Маг такого не ожидал, он был уверен, что смерч свою работу сделает, и отвлёкся на врата.
А когда маг увидел, что ошибся, было уже поздно, и он разделил участь товарища, отправившись на респаун. А Бобби ещё раз вспыхнул своим ослепительным светом, увеличивая количество своих жертв ещё на одну.
Но два убитых мага не изменили ситуации. Защитники замка оставляли свои позиции метр за метром, уходя на перерождение один за другим, а из портала постоянно выходили враги: то ли новые прибывали, то ли старые так быстро возвращались с респауна. Битва уже больше напоминала резню. Несмотря на отчаянную храбрость защитников замка, враг был настолько сильнее, что все понимали — до окончательного падения замка и выполнения нападавшими квеста остались считаные минуты.
А чтобы ускорить процесс, вражеские маги начали разрушать замок. Они подорвали уже две башни и явно не собирались на этом останавливаться. Одна из взорванных башен находилась рядом с покоями Изабеллы, и Михаил снова вспомнил о своей жене. Он уже несколько раз думал о том, был ли у него шанс выторговать у разработчиков немного денег и право забрать с собой Изабеллу, а после этого уехать под Восточную Звезду или даже на Обратную Сторону.
Мангуст невольно думал об этом и каждый раз гнал от себя эти мысли. Прошлого было не изменить. Он решил рискнуть, чтобы получить всё. Не вышло. Теперь надо было с честью завершить сражение, принять поражение и уйти на респаун. И если деревню и таверну ещё не захватили враги, сразу же пуститься в бега. Шанс избежать рабства оставался, хоть и небольшой, всё же у Михаила были деньги и уникальный меч. Бороться стоило до конца.
Хотя Изабеллу всё равно было жалко. Хоть она и была неписью, но Михаил чувствовал перед ней некоторую вину. Он сделал её счастливой, но не смог сохранить это счастье. И теперь ей предстояло вернуться к выполнению своих игровых обязанностей и вспоминать несколько счастливых дней. И вспоминать, возможно, целую вечность.
«В реале мне не везло с женщинами, а в вирте им со мной, — с грустью подумал Михаил, глядя, как рушится башня принцессы. — Прощай, Изабелла, ты
