занавеской промелькнули тени.
– Кто это? – Катя раскрыла ридикюль, положив руку на рукоятку небольшого вальтера.
– Сейчас узнаем, – Паананен вытащил маузер из кармана. Он приподнял занавеску и тут же резко опустил.
– Полиция, – сообщил глухо. – Молочница, сволочь буржуазная, настучала всё-таки, – догадался он.
– Много их? – спросила Катя напряженно.
– Много. Я думаю, сторожка окружена.
Через мгновение раздался резкий стук в дверь.
– Полиция! Откройте!
Паананен направил пистолет в сторону двери.
– Вот что, – он задумался на мгновение, затем продолжил решительно: – Вам попадаться нельзя, это однозначно.
– Открывайте! – В дверь барабанили кулаками и ногами.
– Будем прорываться.
– Но как?
– Я отвлеку их на себя. Здесь есть чёрный ход, – он указал на потайную дверь позади себя. – Уходите через него. Бегите подальше от станции, наверняка там сейчас полицаев пруд пруди, переждите где-то в укромном месте. Если я выкручусь, ждите меня часа через три у ювелирной лавки Пекканена. Если до 21 часа я не появлюсь, не ищите меня, уезжайте в Хельсинки. Сейчас объявлен комендантский час, после 21.00 вас просто арестуют. Ясно?!
– Да…
Раздался грохот, дверь с шумом влетела внутрь помещёния, в пустом проеме появилась фигура полицейского. Распахнув дверь чёрного хода, Катя выбежала на улицу. Сзади послышалась стрельба. Кто-то крикнул:
– Женщина уходит!
Она бежала изо всех сил, сильный встречный ветер бросал ей в лицо комья мокрого снега. Она слышала крики за спиной – погоня шла по её следам. Держа вальтер в руке, она то и дело оглядывалась, но за снежной пеленой в сгущающихся сумерках ничего невозможно было различить. Ридикюль открылся, упаковка с лекарствами, присланными ей Коллонтай, упала в снег. Катя на мгновение остановилась, чтобы поднять, но никак не могла найти коробку в грязной снежной жиже под ногами. Шум погони приблизился. «Черт, задерживаться нельзя!» Оставив попытки найти лекарство, она осмотрелась. Она вышла на какую-то улицу. На остановке притормозил трамвай. Из него вышло два пассажира. Перебежав линию, Катя быстро села в него. Двери закрылись, трамвай тронулся с места. Преследователи ещё не появились на остановке. «Значит, и номер трамвая не видели, – подумала Катя с облегчением. – Лекарство жалко. Как я теперь без него? Но могло быть и гораздо хуже. Удалось ли уйти Паананену?» В вагоне она была одна. Вагоновожатый с подозрением смотрел на её мокрое пальто, испачканные ботинки, растрёпанные волосы. Катя заплатила за проезд. На следующей остановке она вышла из трамвая.
* * *
– Фрау Сэтерлэнд, можно вас пригласить на минуту? – прервав разговор Маренн с княгиней Ливен, Росслинг заглянул в комнату. От его веселого настроения не осталось и следа. Он снова явно был чем-то озабочен.
– Что случилось?
Маренн спустилась в гостиную.
– Мы плохо думали о Свенсоне, – сообщил Росслинг кисло. – Ему не потребовались наши указания, он сам организовал полицейскую облаву в районе Пори и, представьте, нашёл Паананена.
– Он арестован? – Маренн насторожилась. – Вас можно поздравить, Курт?
Дверь открылась, в гостиную вошел секретарь. Он принес поднос с кофе. Поставив на стол перед камином, бесшумно вышел.
– Угощайтесь, – Росслинг налил кофе в чашку и протянул Маренн.
– Благодарю.
– Увы, фрау Сэтерлэнд, порадовать мне вас нечем, – сообщил после короткой паузы. – Паананена Свенсон нашёл, но арестовать не сумел, тот застрелился, когда его окружили. Грубо, очень грубо! Разве так работают!
Поставив чашку с кофе на стол, Росслинг вскочил с кресла и прошёлся вдоль зажжённого камина.
– Паананена обнаружили на железнодорожной станции, он там определился обходчиком, – рассказывал он. – Его приметила хозяйка молочной фермы, с прежним обходчиком она была в дружбе, очень удивилась, что он исчез. Кстати, труп его нашли под мостом три дня назад, так что Паананен готовил себе пути отхода. Видимо, с началом войны собирался сменить легенду и перейти на нелегальное положение. Молочница попросила своего сына последить за новым обходчиком, за сутки работы к своим обязанностям он не приступил ни разу, хотя прежний совершал обходы каждые два часа. Молочница сообщила в полицию, что новый обходчик кажется ей подозрительным. А тут и наши распоряжения подоспели, мол, надо прочесать всё досконально, проверить всех «новичков». Вот они и направились по сигналу молочницы. И попали очень вовремя, – Росслинг криво усмехнулся и снова уселся в кресло, положив ногу на ногу. Чиркнув зажигалкой, закурил сигарету. Маренн молчала, ожидая, что он скажет дальше. Новость о том, что Паананен мёртв, её не порадовала. Это означало, что Росслинг, вероятно, вернётся к своей идее сделать княгиню Ливен главной виновницей всех его неудач, и перевести стрелки уже будет не на кого. Это Маренн совершенно не устраивало. А действующих персонажей, на кого можно было бы переключить внимание Росслинга, практически не оставалось.
– Когда они явились, у него была женщина, – сообщил Росслинг, помолчав.
– Любовница? – удивилась Маренн – Пролетарии не теряют время зря.
– Не думаю, – гауптштурмфюрер отрицательно покачал головой. – Эта дама бежала через чёрный ход, а Паананен явно принял удар на себя, чтобы её прикрыть. За ней послали погоню, она отстреливалась. На трамвайной остановке села в трамвай и, как сообщил вагоновожатый, проехала только одну остановку, потом вышла. Больше никто её не видел. По описанию блондинка, одета с белое пальто с пышным воротником из меха чёрно-бурой лисицы.
«Неужели Эльза?»
Маренн едва не поперхнулась кофе, услышав рассказ гауптштурмфюрера. Она вспомнила раннее утро 29 ноября, женщина в белом пальто с пушистым воротником и с ридикюлем в руке идёт по улице от вокзала в Хельсинки. Подойдя к окну, княжна Шаховская случайно взглянула на её и… узнала в ней Екатерину Опалеву, ту самую Эльзу. «Но Эльза, по всем данным, отбыла в Швецию, – размышляла Маренн, уже не слушая рассуждения Росслинга. – Неужели она рискнула вернуться? Зачем? Ведь она выполнила задание. Немецкий агент был уничтожен, советские дипломаты беспрепятственно покинули Хельсинки. Она должна была уже вернуться в Москву. Почему она снова оказалась в Финляндии? Неужели из-за того, что княгиня Ливен попала в лапы финской полиции по её вине, и Эльзе это прекрасно известно? Наверняка она получила информацию о происшествии в советском посольстве в Стокгольме. И она вернулась, чтобы вызволить бывшую преподавательницу из беды? Если это так, она страшно рискует здесь, но ещё больше – в Москве. Вряд ли высшее руководство санкционировало её возвращение. Это противоречит их принципам. Она явно действует от себя. Выходит, княгиня Ливен была права, когда утверждала, что Катя не такая, как они. Ну, видимо, да. Во всяком случае, этот её поступок говорит о многом».
Если Эльза здесь, то этим легко объясняется упорство Паананена, почему он не попытался бежать, а фактически отдал себя в руки полиции, чтобы задержать их. Он защищал личного агента Сталина. Приняв на себя удар и пожертвовав жизнью, он
