Вика положила голову ему на плечо и рассказала о разговоре с Юлей, о том, как та опрометчиво сболтнула при Лёве, кем ему приходится Вика. Но Лёва умный хороший добрый мальчик, он справился и постарался понять, как может понять лишь подросток в его возрасте. Оба понимали, что безусловно столкнуться с последствиями этого признания, что всё придётся проговаривать и ни раз, но это уже были мелочи.
Антон слушал Викторию внимательно, уточнял детали пока в окно не заглянуло солнце. Они даже не поняли, сколько часов провел вот так за разговорами. И усталость, и недостаток сна сказывались.
Когда же решили, что надо поспать хотя бы час, проснулся Лёва. В груди у Вики образовался тяжёлый ком, когда она увидела, как покраснело его лицо от слёз. Ей бы хотелось помочь ему, но как… она пока не понимала. Между ними оставалась тонкая преграда, которую ей предстояло разрушить.
–Есть чай?
Антон кивнул и улыбнулся парню, не смотря на свою усталость.
–Там на кухне хлопья были, если хочешь. Или бутербродов можно сделать.
–Нет, спасибо, я хочу просто чай.
Вика тронула Шереметева за плечо, кивая на пустую комнату.
–Иди вздремни первым. А я… попробую поговорить с сыном,– прошептала она.
–Хорошо.
Антон нежно поцеловал её, прежде чем выйти из комнаты под пристальным взглядом Лёвы. Вика сосредоточила взгляд на своих стиснутых руках. Когда где-то в квартире закрылась дверь, она посмотрела на сына.
–Вика?
–Да?
–Антон же не мой отец, да?
Виктория грустно улыбнулась.
–Нет, Лёвушка, он не твой отец.
–А кто мой?
Вместо ответа она потянула подростка за собой на кухню, чтобы приготовить чай для него и себя.
–Твоего отца звали Фёдор, он был лучшим другом Романа.
–Это тот, кого застрелили?
–Да.
Бедный парень был в шоке. Слишком много всего навалилось на него за прошедшие сутки.
–Так мой отец плохой? Роман… то есть… Он стрелял в Алису. Он и в Фёдора стрелял?
–Давай мы об этом в другой раз поговорим.
Вика не была готова возвращаться в прошлое и не была уверена, что Лёве сейчас это надо сообщать.
–Я просто хочу знать, насколько он плохой.
Внезапно подросток разрыдался, обхватив себя руками посреди кухни. Этого оказалось достаточно, чтобы Вика позабыла о себе. Первый раз в жизни она утешала собственного сына с детского возраста. Обычно этим занималась Тина.
–Прости, милый, мне очень жаль, правда.– Она поцеловала его в макушку и прижала к себе покрепче, пока он не начал успокаиваться.– Я знаю, это сложно принять и понять, поверь, мне тоже непросто сейчас.
Когда она закончила вытирать следы со щёк сына, на пороге кухни появился Антон с курткой в руке.
–Ты уходишь?
Он замер, одну руку опустив карман, а вторую положив на дверную коробку.
–Ерохин в доме моих родителей. Думаю, навестить его.
–Нет!– Виктория заметалась по комнате.– Ты никуда не пойдёшь.
Антон усмехнулся и, сложив руки на груди, прислонился спиной к косяку двери. Он знал, что с реакцией Вики возникнут проблемы, знал, что она начнёт его отговаривать, просить остаться.
–А ты… Вика… Что хочешь, чтобы я сделал? Как поступил? Прятался по углам, шарахаясь от собственной тени? Ты, что, не видишь, что его надо остановить? Особенно после того, что Роман сделал с Алисой?
Вика замотала головой, отрицая всю очевидность его слов.
–Оставь это полиции. Пусть… Лёша разбирается. Он же… у него же связи. А ты не ходи, не оставляй нас здесь одних!
Шереметев посмотрел на Лёву, стоявшего опустивши взгляд. У подростка включился режим игнорирования реальности.
Тем временем Вика подошла к Антону и потянула его на себя. Встала между ним и выходом и захлопнула дверь. Противостояние с Ерохиным она за последние сутки претерпела аж два раза, в итоге всё закончилось хуже некуда, и теперь, что, Шереметев на полном серьёзе считал, что она его отпустит одного прямо в пасть к волку? Если ей надо изображать из себя истеричку, только бы он никуда не уходил, она готова.
Только дело было в том, что ей самой хотелось поехать… и пристрелить Романа Сергеевича Ерохина. Или увидеть, как это сделает кто-то другой.
Кругом сплошное противоречие.
–Это касается всей моей семьи…
–Я не могу тебя отпустить.
В этот момент в дверь квартиры позвонили. Вика застонала, думая, как всё не вовремя.
К счастью, это была всего лишь Тина.
–Как вы тут,– без приветствий обратилась она к ним.
Антон пожал плечами, мол, всё нормально, и вышел на лестничную клетку. Вика, вне себя от злости, закричала, чтобы он вернулся, но Шереметев будто оглох. Чувствуя отчаяние, она переводила взгляд с Тины на Лёву, пока не приняла решение.
–Побудь с Лёвой.
–Нет… Вика… погоди.
Но Виктория уже выскочила за дверь и молниеносно пронеслась по лестнице до первого этажа. Слава Богу успела,– подумала она, выбегая из парадной. Шереметьев шёл к парковке.
–Подожди меня! Я не отпущу тебя одного!– воскликнула она, спеша за ним. Вика не понимала, как не запуталась в собственных ногах, особенно после вчерашних ран и бессонной ночи.– Антон! Остановись же!
Шереметев помешкал у машины и обречённо выдохнул. Вот же упрямая заноза ему досталась!
–Вик, тебе лучше вернуться в квартиру.
–Баран!
Хотелось чем-то ответить, но Антон решил, что спорить бесполезно, поэтому позволил Вике сесть в машину, пристегнуть ремень безопасности и завёл двигатель.
Ранним утром в будний день в центре Питера уже было не протолкнуться, а им нужно было выехать за город. Кое-как доползя до Обводного, Антон повернул к ЗСД, стараясь не думать о худшем и не раздражаться на Вику за её упрямство. Она видел, как она напряжена. Ему бы хотелось её утешить, да вот только как, он не понимал.
Ехали они долго и, наконец, достигли цели: припарковались у дома Шереметьевых-старших. Из-за живой непролазной изгороди из подстриженных елей, виднелся дом.
Вика, очень серьёзная и сосредоточенная, отстегнула ремень безопасности и схватилась за ручку двери, но Антон притормозил её. Быстро сократил между ними расстояние и отчаянно поцеловал её. Всё длилось не больше минуты. Их языки наслаждались друг другом, тела были крепко прижаты, пальцы его правой руки запутались в её волосах. Сама Вика вцепилась в его плечи, сжимая так отчаянно, словно бы это был их финальный поцелуй. Но Антон отказывался так думать.
Ему так много хотелось ей сказать, да и не так… не здесь… Но времени не было.
