Книга Украденная ложь - Монти Джей

— Гнить тебе в аду, козлина с трастовым фондом.

Мое проклятие едва ли можно назвать угрозой, так как оно вырывается с придыханием. Вместо мягких, податливых звуков имени любовника, произнесенного моими губами. Это унизительный термин, наполненный такой ненавистью.

Ненавистью к нему за то, что он заставляет меня любить это.

Я впиваюсь ногтями в его кожу. Так, чтобы, когда он уйдет, на нем останутся мои следы. Чтобы, глядя утром в золотое зеркало, он помнил, что у меня есть ногти и острые зубы.

Как это возможно — что я сейчас настолько возбуждена, а мои чувства настолько противоположны? Напряжение внутри меня только усиливается, когда желание нарастает. Мои ноги дрожат, заставляя воду плескаться вокруг нас.

Мои бедра двигаются сами по себе в погоне за облегчением, в погоне за одобрением. Я никогда не чувствовала ничего подобного.

Я не знала, что когда-нибудь захочу снова испытать подобное. Такой жар. Такой кайф. Такое безрассудство.

Слишком много адреналина. Мое сердце не выдерживает.

Громкий крик нарастает в моей груди. Я падаю, нет, меня бросают в глубокий конец липкого, амброзивного бассейна желания. Спираль внутри моего живота сжимается сильнее, и все из-за парня, полного злых игр.

Я не думала, что он может подойти ближе, но он подошел. Его губы прижались к моим, но не в поцелуе.

— Ты не можешь использовать меня. Не для того, чтобы твоя тугая, розовая пизда кончила. Не для глупых игр с твоей подругой. Ни для чего. Я получу то, что принадлежит мне, Брайар. Даже если мне придется убить тебя за это, — рявкает он, мой рот двигается с каждым его словом.

Подождите, что?

Вода вокруг меня превращается в волны наслаждения, готовые засосать меня под прилив экстаза, пока вдруг снова не остывает.

Он роняет меня в бассейн, от резкой перемены я падаю в прохладную жидкость, прихожу в себя, прежде чем снова вскочить на ноги, кашляя в поисках воздуха.

Придя в себя, я оглядываюсь вокруг, свет в бассейне снова горит, но Алистера Колдуэлла уже не видно.

Моя грудь вздымается, а мысли путаются.

Был ли он здесь на самом деле? Неужели я заснула в бассейне? Неужели мне приснился еще один сон?

Боль между бедер дает мне ответ. Пульсация в задней части моего черепа от его хватки говорит мне, что все это было очень реально.

Я была напугана.

Я была зла.

Я была опустошена.

Как он может так злиться из-за кольца? Это украшение, черт возьми. Мне претит ощущение, что в его истории есть что-то большее, чем то, что я вижу. Я не хочу знать его историю. Мне все равно.

Он садист, который закатывает истерики чаще, чем двухлетний ребенок. Его поведению нет оправдания.

Нет.

Начинает играть другая песня, как будто последних тридцати минут и не было. Жизнь начинается снова, и я вырываюсь из лабиринта времени, в который он меня бросил.

Меня переполняет такое разочарование, что я опускаюсь на дно бассейна. Я падаю как камень, плыву, пока не оказываюсь на дне.

Затем распахиваю глаза, позволяя хлорке выжечь его из моей памяти, открываю рот и кричу.

Глава 18

Алистер

— Сильнее.

— Сильнее!

— Да ладно, чувак, я сказал сильнее! И это все, на что ты способен? Не удивительно, блядь, что ты запасной.

Его слюна попадает на мою голую грудь, его лицо покраснело, как пожарный гидрант. От криков, от драки.

Я обхватываю его руками и впиваюсь в его обнаженный живот, глаза не могут не заметить глубокие рваные шрамы, которые лежат там и на его груди. Я утыкаюсь головой в его плечо, левой обхватываю его шею, чтобы удержать его на месте, пока наношу удар за ударом в его брюхо.

Запасной.

Я ненавижу это забытое богом имя.

Пусть лучше Тэтчер называет меня Али каждый день до конца жизни, чем я снова услышу от кого-то это слово.

Это все, кем они меня видят, это все, кем меня когда-либо видели.

Болезненные удары исходят из моего кулака, созданного, чтобы дробить кости. Я знаю не так много людей, которые могли бы выдержать такие удары. Я думаю, что после многих лет насилия он привык к этому. Это было извращенное чувство связи между друзьями.

Старые раны, которые я любил прятать с помощью взрывной ярости, вновь являются мне в этом подвале. Они разверзаются, оставляя меня истекать кровью по всем причинам, по которым я хотел бы никогда не рождаться.

Намеренно или случайно, но родители назвали меня в честь главного палача и мучителя из Ада. Еще до того, как я смог мыслить, мне дали имя, которое предопределило, кем я стану.

Тем, кто приносит боль душам. Имя, данное злым духам и людям с плохим характером.

Оно не могло быть более совершенным.

Рук подстегивает меня своими словами, как я и предполагал. Так, как мне и нужно.

— Ты слабак, Алистер, — стонет он, хотя я наношу достаточно повреждений, чтобы сломить его, он все еще хочет большего.

Моя голова раскалывается от прилива крови:

— Заткнись на хер, Рук.

Именно здесь мы превращаем годы боли в моменты свободы, мы выбиваем муки из костей друг друга.

Обхватив его рукой за шею, я притягиваю его лицо к своей груди, соединяя руки у основания его головы. Погружаю колено в мягкое место прямо под его грудной клеткой. Восприимчивое движение, от которого у меня подкашиваются ноги. На его коже начинают появляться раны.

Наши тела слипаются от капающего с них пота. Мы используем друг друга как выходы, которых у нас не было в детстве.

Пот, дым и приторный запах резины от коврика забивают мне нос. Но этого недостаточно, чтобы забыть тот экзотический цветочный аромат, который присосался к моей коже, как пиявки. Он проникал сквозь хлорку, даже после душа я все еще чувствовал этот запах. Я все еще чувствовал ее запах.

Энергию, которую я почувствовал, оставив ее там, промокшую до нитки, зная, как сильно она пульсирует в ожидании оргазма. Я чувствовал жар, соки, которые лились из ее пизды даже в воде. Зная, что я закрутил ее разум в узел.

Я показал ей, что она ничем не лучше нас. Грязная, грубая девчонка, которая наслаждается тем, что подкрадывается по ночам. Что пыхтит и хнычет в объятиях парня, которого ненавидит.

Тянется за оргазмом на бедре мужчины, который должен был стать ее кончиной. Это было опьяняюще. Я никогда раньше не чувствовал такой силы.

Моя голова не в том месте, где