Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Так же и у нас в голове, для каждого объекта из внешнего мира формируется его описание, класс или качество – выбери любой термин, что больше нравится. Описание не конкретное, а структурное – чем этот объект отличается от другого. Так, для дерева там будут параметры ветвей, ствола, листьев, плодов. Для них тоже есть свои качества-описания, свои классы. И так далее. Если взять сложный класс и развернуть все качества, которые нужны, чтобы его полностью описать, получится гигантская иерархия описаний, заканчивающаяся на самых простых, на объектах микромира.
Федор молчал. Я всмотрелся – хотелось объяснить, уточнить, договориться о терминологии, но что-то поджимало, росло ощущение, что времени совсем мало.
– Короче, Склифосовский! Жил-был на Мау один перец – такой же, как и я, – пришелец. Только не с Земли, а с еще одной планеты. – Я отмахнулся от, очевидно, заинтересовавшегося внука: – Я не про него, а про его историю. Думаю, что не сам, с подачи Храма, но он задался вопросом: зачем постоянно повторять одну и ту же операцию, пытаясь разделить наблюдаемый мир на все более мелкие кирпичики? Может, сразу начать с наименьшего? Древние, предки нынешнего населения, задались вопросом: какой объект имеет самое элементарное качество? Такое, что уже не разбивается на части? И что это за качество такое? Неделимое и неотторжимое, но при этом простейшее.
Внук шевельнулся. Его поза изменилась, он наклонился вперед, ждал.
– Имя, внук. Самое элементарное качество – имя. Ну или, если говорить о математике, номер. А самый элементарный объект тот, который отличается от прочих одним – существованием. И его номер – символ его бытия! – Я вздохнул, всмотрелся в молчащего Федора. – Номер – это, конечно, не вполне верно. Примитивно. Посмотри на мир вокруг. Бесконечно меняющийся, движущийся, живой, в конце концов. Как его построить из мертвого набора номеров? Где движение в этом множестве? Что может произойти среди абсолютных эгоистов, которые своим существованием отрицают всех остальных? Висят себе и висят в собственном вселенском одиночестве некие элементы – простейшие Вселенной. Вроде ничего! На самом деле, это не вполне имя, у них проще – существует некий детерминант, который определяет, что этот элемент не тот. – Тут я сам поморщился. – Математически это, ясен пень, немного сложнее, чем просто номер. Но представь множество таких объектов. Все, что есть у любого из них, – этот детерминант. – Я раскрыл ладонь, обращаясь к внуку: – Так как же оживить это царство простейших?
– Может, они между собой чего могут?
– Верной дорогой идете, товарищи! Так говаривал древний вождь, – я воздел палец к небу. – И как: между собой? – Я не стал дожидаться ответа, продолжил сам: – Все, что может между ними произойти, – некое событие, когда детерминанты двух разных элементов окажутся тождественны. – Я заметил нахмурившееся лицо моего терпеливого слушателя и поспешил упростить: – Ну, считай, что элементы иногда в случайном порядке попарно образуют некое событие. Всего лишь!
– Хаос какой-то, – прокомментировал Федор.
– Ага. Он и есть. Только тут все и начинается. Анализ закончился – нечего анализировать. Осталось множество таких примитивных объектов, что уже копать некуда. Зато воцарился его антипод – синтез. С этой пустоты, с этого нуля древние начали строить модель материи. Ты помнишь, у нас не было никаких других более сложных качеств, или классов, в терминологии программистов. Не было времени, не было пространства, расстояний, скоростей – ничего. Это ведь тоже качества. Мы же говорили о множестве элементарнейших сущностей, с элементарнейшим качеством. А теперь – есть! Смотри: если есть последовательность событий, то есть их порядок – одно произошло раньше, другое позже. Это время. Есть глобальное – по порядковому номеру последнего события. Есть локальное – по номеру события в последовательности событий конкретного элемента. Есть расстояния. Например, между двумя последовательными событиями с участием одного и того же элемента. Логично принять, кстати, его единицей. Сразу же появляется и пространство.
– Не вижу, – перебил меня Федор. – В этой системе каждый элемент – нормаль. Собственное измерение. Ты сам сказал – эгоист. И пространство, даже если выработать для него правила, будет с такой же размерностью, сколько и этих простейших, – вставил Федор.
– Верно. Но связей в нашем мозгу никогда не хватит, чтобы описать такое. Поэтому пространство мы создаем сами. То, что мы видим, – виртуальное отражение реальности в нашем сознании. Критерий один – чтобы не было видимых противоречий. Вот какова в нашем случае должна быть размерность такого пространства? – я пощелкал в воздухе пальцами. – Возьми четыре события, между каждой парой расстояние – единица. – Я вновь воздел палец к потолку. – Это допускает логика данного хаоса. – Палец сменила раскрытая ладонь. – Какова должна быть размерность вмещающего всю эту хрень воображаемого пространства? Точнее, минимально возможная размерность?
– Три, – тихо ответил внук, немного подумав.
– Во-во. И это размерность не реальности, а топологии нейронной сети нашего мозга! Трех осей достаточно, чтобы отражение было непротиворечивым. Мозгу наплевать на реальность, если отражение работает, если ты нашел пищу и удрал от хищника. А всякие константы?! Вот, например, скорость распространения событий – от одного события по цепи «предок – потомок» к другому?
– Ну, это, вообще-то, случайная величина.
– Ага. А если элементов очень много и на значимом отрезке времени?
– Средняя вероятность события в серии? Типа скорость света в вакууме. – Внук чесал затылок.
– Ну, ты понял.
– Чего вы тут обсуждаете? – в комнату вошла немного взъерошенная Даша, и я сразу же вспомнил ту девочку, которая обитала так недалеко в моей памяти.
– Ма-ам, погоди.
– Ладно, Федь! – Я чувствовал, что тема много больше и этого вечера, и этой комнаты. – Мы еще даже не рассматривали необратимость событий, не считали принципы образования объектов – это связанные подмножества событий, – не вводили понятия массы и времени жизни. Так мы до утра договорим.
– Ну и что? – Федор вопросительно глядел на меня. – Куда нам торопиться?
Аргумент бил ниже пояса. Я надул щеки и набрал воздуха. К счастью, вмешалась дочь:
– Ты меня познакомишь со своей супругой?
Выдох ушел мимо.
– Конечно. – Я позвал в темноту комнат: – Ань!
Федор надулся.
– Это кто? – голос прозвучал прямо над ухом, и я вздрогнул от неожиданности.
– Моя дочь. Ее зовут Дарья, или Даша.
Повисла тишина. Женщины смотрели друг на друга. Я не понимал выражение лица дочери, она сейчас напоминала скелле – застывшее холодное любопытство. Наконец, улыбнулась – как-то невесело, даже, мне показалось, испуганно, произнесла:
– Здравствуйте, Анна.
– Здрасьте, здрасьте, – прокомментировал Федор, явно недовольный женским вмешательством. – Она тебя не понимает! – И уже обращаясь ко мне: – Дед, ты сказал «необратимость»?
– Ну да, – вынужден был ответить ему, хотя рядом молчали
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
