началось, и виной тому был я сам. Это не давало мне покоя. Утешало только то, что послезавтра я увижу ее вновь. В парке. Ровно в два часа дня…
Глава 33. Нина
Да как он только посмел указывать мне, с кем встречаться, а с кем нет! Моему возмущению просто не было предела. Лицемер! Обманщик!
— Нина, что происходит между тобой и Корниловым? Мне стоит переживать?
Голос друга не сразу пробился сквозь шум гневных мыслей в моей голове.
— Что?
— После разговора с ним ты выглядишь очень взволнованной. Клянусь, если он чем-то обидел тебя, я не посмотрю на то, что он преподаватель!
Смотрю на Димку, и в душе зарождается что-то нежное и тёплое, такое всеобъемлющее. Именно так я ощущаю любовь. Я люблю его, как родного брата, которого у меня никогда не было. Но если бы был, он определенно был бы похож на Димку, моего героя и защитника, лучшего друга. Однажды кому-то очень сильно повезет с ним. Надеюсь, не придется выцарапывать глаза этой курице! Блин, опять ревную, да что б меня! Смеюсь своим глупым мыслям, и не в силах сдержать эмоции, останавливаюсь, крепко обнимая друга.
— Эй, ты чего, мышонок?
— Просто люблю тебя.
Димка как-то нервно сглатывает, его голос меняется, в него добавляется легкая хрипотца.
— И я люблю тебя.
Ощущаю, как сильно начинает биться сердце в его груди. Наверное, сердится из-за Корнилова. Надо его успокоить.
— Не надо убивать Корнилова, Дим, он ничем меня не обидел, кроме своего вранья, просто есть небольшие проблемы с моей дипломной работой. Ты же знаешь, Максим Алексеевич такой дотошный во всем, что касается его специализации.
— Представляю, — фыркает Димка, устраивая подбородок на моей макушке. — До сих пор не понимаю, зачем ты выбрала его в научные руководители.
А действительно, зачем? Просто я была очарована его любовью к философии. То, как он преподносил материал, заставило и меня влюбиться в этот предмет. Я ни секунды не сомневалась, по какой дисциплине буду писать диплом.
— Сама уже пожалела тысячу раз, — скорее от обиды бормочу я себе под нос, и Димка улыбается.
— Да, мне Корнилов тоже, если честно, не очень нравится.
— Ладно, Дим, не будем о Корнилове, — спешу я сменить болезненную тему. Тем более мы уже дошли до моего дома. — Спасибо, что проводил. Ты сегодня целый день со мной. Наверное, жутко устал, и тоже уже хочешь домой.
С беспокойством наблюдаю, как улыбка Димки угасает. Нервно ероша пятерней свои отросшие волосы, он отводит взгляд.
— Если честно, некуда спешить, Нин.
— О чем ты?
— Ушел я из дома.
Вот это дела!
— Но как? Почему?
— Просто сильно поскандалили с отцом из-за этой чертовой учебы. А потом он и музыку рикошетом зацепил, и понеслось… В общем, он сказал, что если я не брошу свою группу, то он меня выгонит ко всем чертям собачьим. Ну… я и не стал дожидаться, сам ушел.
Какой кошмар! Смотрю на поникшего друга, и сердце кровью обливается.
— Дим, что ж ты у меня взрывной такой? Ну как так? А где ты теперь?
— Пока рядом с тобой, — улыбнулся он своей фирменной кривой улыбкой. — А дальше как масть попрет.
— В смысле? Тебе некуда идти?
— Не волнуйся, Нин, я найду, где переночевать.
Решение созревает моментально. В конце концов друг я или не друг?
— Дим, у меня родители уехали. Пока не вернутся, можешь ночевать у меня.
Димка замирает, и его кадык нервно дергается.
— Это плохая идея, Нинок. Я лучше в клубе переночую.
— Ой, не дури, а?
Предотвращая попытки друга возражать, тащу его в подъезд.
— Нин, не стоит, — бормочет Димка все время, что мы поднимаемся ко мне. Дома свежо и прохладно. Разувшись, закрываю форточку на кухне.
— Дим, ну ты чего столбом стоишь? Проходи, сейчас приготовлю нам ужин. Правда немного поздний…
Димка появляется в дверном проеме. Привалившись к окосячке, с улыбкой наблюдает, как я суечусь, подготавливая посуду.
— Ну, нет, Нинок, — наконец произносит он, проходя внутрь и отбирая у меня сковородку. Ужин сегодня готовлю я. Должен ведь как-то отплатить тебе за помощь.
— Ты умеешь готовить? — мои глаза удивленно округляются. Никогда бы не подумала, что Денисов на такое способен. Надеюсь, он готовит не как Корнилов. Невольно улыбаюсь, вспоминая его «блины». Только вот улыбка выходит грустной, и сердце снова начинает болезненно щемить. Голос Димы вырывает меня из мучительных мыслей.
— Я не такой бесполезный, как все думают.
— Я не думаю, что ты бесполезный! — горячо возражаю я, и Димка улыбается, бережно прикасаясь к моему лицу.
— Знаю, за это я тебя… — он замолкает на половине фразы и отчего-то тяжко вздыхает. — … накормлю. Брысь отсюда, мышонок.
И он наглым образом выталкивает меня из кухни! Следующие пятнадцать минут слышу доносящийся оттуда грохот посуды и Димкино пыхтение, а затем дверь открывается.
— Кушать подано, моя госпожа!
— Так быстро?
Захожу на кухню и вижу на столе… яичницу с колбасой. Но какую!
— Ого, вот это креативный подход, — улыбаюсь я, чмокая друга в щеку. — Розочки из колбасы? Кто тебя этому научил?
— Сам научился, давай лопай.
С этими словами он шлепает меня по мягкому месту, подталкивая к столу.
Возмущенно отвешиваю Димке подзатыльник, и под его хохот усаживаюсь за стол.
Прямо в разгар нашей трапезы раздается звонок.
— Да, Лера?
— Нин, тут такое дело… не хотела тебя напрягать нашими семейными дрязгами, но… Димка сегодня с отцом поругался. Уже одиннадцатый час, а его всё нет. Не знаю, наверное заночевал у какой-нибудь своей девки, но я что-то волнуюсь. Дозвониться не могу. Он давно от тебя ушел?
Димка аж колбасой подавился.
— Эй, Лерка, я конечно рад, что ты за меня беспокоишься, — пробормотал он, выхватив у меня трубку. — Но все в норме, просто телефон разрядился. Я ночую с Ниной, бывай!
И с этими словами он нажал отбой.
— Димка, ты чего? Она ведь любит тебя, беспокоится! — возмутилась я, отобрав телефон.
— Ага, так любит, что считает каким-то шлюхом. О каких таких девках она вещала? Нет у меня никаких девок, я гордый одиночка!
Взглянув на друга, я только рассмеялась.
— Ты слишком красив, чтобы быть одиночкой.
Димка замер, так и не донеся еду до рта.
— Ты правда считаешь меня красивым?
— А у тебя что, глаз нет? — рассмеялась я в ответ. Его пристальный взгляд отчего-то заставил меня нервничать. Я поднялась из-за стола, и пытаясь хоть как-то скрасить эту возникшую между нами неловкость, начала мыть посуду. Димка больше ничего не говорил, молчаливо наблюдал за мной. Я
