class="a">[299], однако, нам представляется, что это не вполне верно: против этого говорит глубочайший пушкинский анализ пугачевщины, который вскрывает ее явный народный, национальный в широком смысле слова характер. Замечательно, что это вполне согласуется с самим духом евразийской теории (который, конечно, не всегда соответствует ее букве).
Фото 30. Памятник Салавату Юлаеву в Уфе – монументальное произведение советского скульптора Сосланбека Тавасиева, посвящённое герою национально-освободительного движения башкирского народа.
Пушкин писал, что пугачевское восстание охватило все слои народа и было направлено почти исключительно против дворян. Мы бы подчеркнули при этом: какие это были дворяне – или собственно иностранцы на русской службе, либо русские в иностранной одежде, говорящие на иностранных языках и зачастую преклоняющиеся перед Европой. Впечатляет один только перечень военачальников, воевавших против Пугачева: Михельсон, Муфель, Меллин, Диц, Деморан, Дуве, Рейнсдорп, Брант, Кар, Фрейман. Заметим в скобках, что императрица Екатерина также была чистокровной немкой, что, конечно, не умаляет ее заслуг перед нашим Отечеством, равно как и многих из названных командиров (кстати, среди них был и прославленный полководец Суворов). Но речь ведь о другом – о восприятии тогдашним простонародьем собственного дворянства. Поведение пугачевцев после взятия городов, а они, по замечанию Пушкина, резали всякого, кто в немецком платье[300], проливает свет на подлинную сущность этой войны и, наконец, позволяет понять истинное значение всех тех факторов, о которых говорилось выше.
Пугачевщина было войной русского народа и других народов России-Евразии против своего собственного европеизированного, становящегося антинациональным правящего слоя, борьбой, против только начавшегося романо-германского ига. Пугачевщина – война Московского царства, идеократического православного государства против прозападной Петербургской империи. Пугачевщина была прообразом Великой Советской Революции, которая была не столько социалистической (сам ее вождь В. И. Ленин признавал, что базис для социализма в России предстоит еще построить, и что в этом и состоит азиатский путь к социализму: сначала взять власть, а затем самим создать экономические и культурные предпосылки социализма)[301], сколько национально-освободительной, свергшей романо-германское иго, превратившей Россию-Евразию в подлинно независимое государство, одну из немногих великих держав, свободных от влияния Запада и ведущих самостоятельную политику (пускай и под покровом прозападнической, вульгарно-марксистской идеологии).
Но вернемся к тому, с кого мы начинали свои рассуждения – к пугачевскому полковнику Салавату Юлаеву.
4.
Салават Юлаев – не только герой башкирского народа. После всего сказанного, думаю, не покажется преувеличением утверждение, что Салават Юлаев – наш общий, российский, евразийский герой, как Емельян Пугачев, как Владимир Ленин, как Иосиф Сталин, как Георгий Жуков. История России – не только история русского дворянства, хотя это и рассматривалось в определенное время как аксиома и теперь это бездумно кое-кем повторяется (при этом мы ничуть не умаляем заслуг лучших представителей русского дворянства перед Отечеством, но не склонны и идеализировать основную массу дворянства, очень быстро и добровольно ставшую антинародной и антинациональной силой). История России – это и история русского народа, и других, братских ему народов России-Евразии, которые только после Советской Революции в полной мере явили миру свои неисчерпаемые творческие возможности, дав великих полководцев, поэтов, писателей, государственных деятелей, чьи прадеды еще землю пахали и даже подумать об образовании не могли. Однако и дворянский этап российской истории сохранил имена народных самородков, колоритных церковных деятелей, военных, литераторов, выдвинувшихся из народа – от патриарха Никона до Кольцова и Есенина. А сколько их так и осталось в «социальном небытии», сколько не смогло развить и проявить свои таланты, послужить Отчизне ввиду рогаток и перегородок, которые ставило простолюдинам дворянство, само все больше и больше впадающее в западофилию и паразитизм… И среди этих народных героев – башкир, сподвижник Пугачева, поэт и воин Салават Юлаев. И доказательством того, что этот тезис – о том, что Салават не только башкирский, но и наш, общий российский и евразийский герой – не плод кабинетного теоретизирования, являются сами факты. Еще в начале XX века, в последние годы царского режима, когда само имя Салавата для башкир было под запретом, русские рабочие на уральских заводах складывали и пели песни о «башкирце», полковнике казацкого царя Пугачева, и называли его в тех песнях даже не Салават, а ласково – Салаватушка[302]…
Революционное движение дореволюционной Астрахани
Шеин Олег Васильевич,
историк, профсоюзный и общественно-политический деятель,
депутат Государственной думы ФС РФ III–VII созывов
Немало книг вышло в последние годы по истории революции 1917 года и последовавшей за ней гражданской войны. Автор сам является автором одной из них. Много вышло воспоминаний, как переизданных красных командиров, так и командующих белыми войсками, мемуаров политиков и дипломатов, сборников документов. Есть много фундаментальных исследований.
Но своего внимания, конечно, заслуживает предыстория событий. В Советском Союзе начиная с первых послереволюционных лет издавалось колоссальное число работ, посвященных социальному положению рабочего класса и крестьянства, экономическим процессам в Российской империи, генезису общественных отношений, и, конечно, первой русской революции и революционному подполью.
При этом по понятным причинам внимание было сосредоточено на борьбе партии большевиков, а деятельность других социалистических организаций описывалась в контексте их борьбы против ленинцев и созданию ими препятствий в реализации правильной программы.
Жизнь, как всегда, была многообразнее. Между меньшевиками и большевиками был взаимный переток, эсеры старались не отставать в создании рабочих профсоюзов от социал-демократов, но при этом не имели организационных структур среди своей основной крестьянской аудитории, кадеты финансировали революционную борьбу, и, конечно, все эти процессы накладывались друг на друга и создавали подчас совершенно фантастические конфигурации. Говорить о них в СССР было непринято, а в современной правоконсервативной российской повестке героями являются те, кто расстреливал и вешал забастовщиков, а не те, кто поднимал людей на борьбу за достойную жизнь.
Фото 31. Царские жандармы громят логово революционеров. Французская открытка начала XX века
Астраханская губерния представляется достойным исторического интереса пространством в контексте изучения революционного дореволюционного движения. Здесь не было университетов и развитой системы образования, но территория служила традиционным местом ссылки и социалистические идеи были привнесены сюда именно ссыльными. Промышленно неразвитая, вместе с тем она обладала рабочим классом, продемонстрировавшим способность выходить на многотысячные стачки и митинги. Практически не познавшая крепостного права, она не была лишена противоречий в крестьянской среде.
Основными источниками в работе послужили дела Астраханского жандармского управления, пресса того периода и воспоминания участников событий, изданные в первые послереволюционные годы.
Первые ссыльные социалисты
Астрахань исторически была местом ссылки. После подавления стрелецкого бунта именно сюда
