лица слишком часто стоят в неподвижной фронтальной позе, обратившись лицом к зрителю и произнося свой текст в однообразной декламационной манере.
Этот прием еще более заострен театром. В результате спектакль смотрится с большим трудом.
Нужно особо пристальное внимание со стороны зрителя, постоянное напряжение мысли, чтобы связывать друг с другом мелкие обрывки текста, статичные «кадры» и пейзажи в цельную концепцию художественного произведения.
4
Что мог сделать Камерный театр с этой пьесой, нечеткой по идейному замыслу и несовершенной по художественному выполнению?
Больше чем какой-либо из других московских театров, Камерный сам нуждается сейчас в помощи драматурга. Театр чрезвычайно долго задерживался на своих давних позициях чистой театральности, спектакля-зрелища по преимуществу, для того чтобы он мог хоть сколько-нибудь существенно выправить идейно-художественный костяк «Патетической сонаты».
Перед Камерным театром стоит задача не меньшей сложности, чем у самого Кулиша. Однако между ними в этом отношении существует и некоторое различие. Первый и решительный шаг в пересмотре своего идейно-художественного багажа Камерный театр сделал в прошлом сезоне постановкой пьесы Н. Никитина «Линия огня».
В свое время значение этого спектакля было недооценено в театральной критике. «Линия огня» была своего рода революцией внутри Камерного театра, опрокидывавшей его эстетическую систему, которая складывалась в течение многих лет и отличалась чрезвычайной консервативностью по отношению к материалу революционной действительности. Недаром Камерному театру понадобилось почти пятнадцать лет, для того чтобы включить в свой репертуар первую пьесу, посвященную тематике революционной эпохи.
В большинстве случаев в печати по поводу «Линии огня» были высказаны кислые поощрения и наряду с ними сожаления о малой формальной изысканности спектакля. Но в прошлом Камерного театра было слишком много этой изысканности, часто переходившей в красивость и вычурность. От нее театру нужно освобождаться со всей возможной для него решительностью. Не так страшно, что на этом пути, может быть, первые шаги театра будут отмечены излишним упрощением формальной стороны спектакля. У Камерного театра чересчур крепки его художественные традиции, чтобы он мог бояться потерять их в своих новых исканиях. Гораздо хуже, если театр, обращаясь к необычной для него тематике, будет черпать формальную изысканность из своего старого арсенала художественных средств, без тщательного и придирчивого отбора.
Можно предположить, что Камерный театр взял в репертуар «Патетическую сонату» с целью совместить тематику революции и ту систему пластических образов и «пейзажей», на которой он специализировался за свою долгую деятельность. Декламационная приподнятость, свойственная пьесе Кулиша, пышные монологи, «возвышенный» словарь, включающий в себя «рыцарей» и «мечту» различных родов, — все эти атрибуты «вечной красоты», эстетизирующие облик революционной эпохи, украшающие ее «портрет» раздушенными гирляндами из цветной бумаги, целиком лежат в традиционном стиле спектаклей Камерного театра.
Но то, что было эстетически оправдано в «Федре», «Адриенне Лекуврер» и в «Жирофле-Жирофля», в спектакле на тему революции, да еще из времен гражданской войны, становится художественно безвкусным. Красота «Адриенны Лекуврер» в таких случаях оборачивается уродливостью, искажая строгие и мужественные черты героической эпохи.
Между тем именно все эти моменты обыгрываются театром в спектакле с большим увлечением и тщательностью. В этом отношении авторский материал развернут на сцене с максимальной полнотой. Замысел драматурга осуществлен в спектакле с излишней точностью и пиететом.
Постановочная работа режиссера А. Таирова и художника В. Рындина выразилась в планировке площадки, исходящей целиком из ремарок самой пьесы. На сцене поставлена громоздкая конструкция, дающая многоэтажный дом в разрезе. Конструкция разделена на клеточки-комнаты, и в каждую клеточку помещены соответствующие персонажи. Двигаться этим персонажам по чрезвычайно узкой площадке почти не приходится. Они принуждены только жестикулировать, менять позы и произносить свои речи, обратившись лицом в зрительный зал. Когда на такую площадку выводится сразу несколько персонажей, принужденных к тому же сменять мизансцены, — вся внешняя пластическая композиция сцены или эпизода рушится, теряет отчетливость, становится невнятной.
Такая планировка сценического пространства явно неудачна. Она обостряет статичность самой пьесы, окончательно лишает эпизоды всякой действенности, превращая их в «живые картины». Здесь следовало бы придумать более сложное решение технической задачи — такое решение, которое позволило бы насытить спектакль хотя бы внешним движением.
Сама многоэтажная громада конструкции, вдвинутая в зеркало сцены и остающаяся неизменной на протяжении всего спектакля, давит своей тяжестью и бесформенностью.
Последовательное развитие авторского замысла в режиссерской трактовке сказалось и на музыкальной стороне спектакля. Музыкальное сопровождение почти не смолкает в течение всего вечера. И в этом нельзя видеть простой художественный прием, оживляющий представление. Мы уже говорили о том значении, которое имеет музыка в самой пьесе. Она подхватывает основную тему, заложенную в этой лирической драме. И на сцене музыка служит не фоном для действия, но одним из основных «голосов», развивающих тему спектакля.
Музыкальное сопровождение составлено из нескольких фраз бетховенской Патетической сонаты. Эта соната исполняется на рояле и в оркестре. Одна и та же фраза звучит и в гостиной экзальтированной Марины и в комнате мансардного поэта, в каморке проститутки, в чопорном зале генеральской квартиры. Ее звуки наполняют подвал прачки Насти, врываются многоголосым оркестром на взбудораженную улицу, ощетинившуюся винтовками восставших рабочих, солдат и матросов.
Бетховенская соната сопровождает жизнь всего человеческого муравейника. Настойчиво она стучится в двери всех жилищ, проникает через толстые стены, покрывает мощным звучанием нестройные крики толпы. Стихия музыки, воплощенная в звуках гениальной сонаты, окружает взорванный, мятущийся мир. Музыка звучит в спектакле как призыв к объединению всех людей. Вечная примирительница, одинаково близкая всем, соединяющая в гармоническое целое чувства и мысли различных человеческих существ.
Именно такой смысл заложен в этом настойчивом повторении одних и тех же музыкальных фраз Патетической сонаты в самые различные моменты спектакля.
В том же плане решен самостоятельный пантомимический эпизод, введенный театром в первый акт пьесы, подчеркивающий ее основную тему. Безмолвное шествие людей в темноте с зажженными свечами, идущих по городу в пасхальную ночь под перезвон колоколов, — играет на сцене в том же плане, что и музыка бетховенской сонаты. Через грозные события революции проносят молчаливые люди мерцающие свечи. И колокольный звон звучит в темной ночи как голос третьей силы, голос примирения и душевного покоя.
5
Игра актеров в этом спектакле дает богатый материал для выводов о художественной системе Камерного театра и о путях преодоления этой системы в той ее части, которая касается актерского мастерства.
Материал ролей в «Патетической сонате» крайне несложен и не дает актеру возможности построить объемные сценические образы. Каждая роль написана однотонно. Почти решающее значение в характеристике действующего лица имеет его костюм, его внешний облик. Это — обнаженные схемы или теневидные образы, повернутые к зрителю только
