Ли сидела верхом по-мужски, и из прорезей ее скромного одеяния совершенно нескромно и по самое небалуйся выглядывали длинные обнаженные ножки в чулочках. На поясе у нее имелся меч, красная глянцевая помада воинственно очерчивала крупный эротичный рот.
А милашка Ника переоделась в свой облегающий черный костюмчик с плащом, и, в отличие от расслабленной Лилит, выглядела хмуро и сосредоточенно, отчего весь ее воинственный облик становился забавным.
Шествие замыкала эпичная фигура нашего зеленого медведя. Он бежал легкой трусцой на трех лапах, потому что в левой передней он держал несколько длинных зеленых стеблей обожаемого дурмана, и умудрялся на бегу как-то его поджевывать.
Короче, жесть. Война и немцы.
Вся свора отбитых как она есть!
— Янус, а эти-то двое куда собрались? — крикнул я магистру, намекая на Ли с Никой.
— А ты меня в это не втягивай. Я с твоими девчонками разбираться не стану ни за какие коврижки, так что давай-ка сам, — отозвался Ян.
— Да, у нас дома остались только Леандр и Камилла с Лидией, — с усмешкой сообщила Майя.
— А ну-ка давайте назад, хвостатые! — прикрикнул я на девочек.
— Да вот еще, — фыркнула Лилит. — Командир нашелся. Поехали давай!
Она грациозно хлестнула свою лошадь по крупу мелькнувшим из-под подола хвостом — и выехала в передние ряды.
— Чумная блудь, — буркнула Ника, взглянув на демоницу исподлобья. И, чтобы не отставать, рванулась за ней следом, поддавая коню пятками под бока.
— Кошка драная! — со смехом парировала Лилит.
Я только вздохнул.
Ну и что мне с ними делать?
Ладно, на месте разберемся.
И таким веселым табором мы двинулись от города по западной дороге. С утра все небо было затянуто тучами, а тут вдруг все посветлело. Солнце заиграло на рваных облаках, легкий ветер подгонял в спину.
Мы ехали на великую битву!
Гордые, храбрые, немножко безумные. И красоту этого момента ничто не могло испортить!
Ну, или почти ничто.
Потому что не успело солнце закатиться за верхушки деревьев, как прямо перед нами посреди пустынной дороги открылся портал, из которого с жутким хохотом вывалились три полуголых мужика.
Или, вернее сказать, бога.
Один из них был Гермес. Он просто хохотал до икоты, в то время как его приятель в лавровом венке на косматой голове, придерживая кудрявую бороду, благословлял наш путь содержимым своего желудка.
Третьим был огненно-рыжий мелкий старикашка в зеленых штанах, башмаках и расстегнутой рубахе на щуплом теле.
— Погоди, щас я тебе для пейзажу Стикс наделаю! — с хрипотцой прогоготал старик, расстегивая ширинку.
— Твою ж мать, — выругался вполголоса Янус. И громко крикнул: — Да будет благословенно имя каждого из вас, о жители верхнего мира!
— Пошел в жопу со своим благословением, мы не на работе! — изрыгнул мужик в венке, утирая лицо запястьем. — Отдыхаем мы, ясно тебе, смертный? Так что это... Отвернись. Ты нас не видел, и мы тебя... это... не видели! Да, Клурикон? — хлопнул он по плечу писающего дедушку.
— Истинная правда! — вскликнул рыжий, в знак согласия оборачиваясь к кудрявому и обдавая того своим журчащим стиксом по ногам.
— Эй, ну ты че, ирландец хренов?! — возмутился Дионис.
Окинув взглядом старичка, я вдруг понял, что это чистая правда. Ирландец! И штаны у него были характерные, и физиономия, и цвет волос.
Любопытно, а у них здесь есть какая-то своя собственная Ирландия?..
— А я говорил — варвары они и есть варвары!.. — с хохотом отозвался Гермес.
И, с трудом сфокусировав взгляд на нашем доблестном воинстве, икнул и нетерпеливым жестом махнул на дорогу позади себя.
— Ну че встали-то, мужики? Свистите дальше, нам только Даня нужен. Эй, Да-аааня! — громко крикнул он, глядя прямо сквозь меня. — Ты где?..
— Да тут я, — помахал я рукой Гермесу.
— О, — икнул тот. — Даня-тепорт. Телепортирровался.
Бородатый двинулся ко мне, ступая босыми ногами прямо по снегу.
— Здорово, конкурент! — прорычал он, довольно скаля крупные желтоватые зубы, как у лошади. — Я — Дионис! А этот мелкий зассанец — Клурикон, он тоже наш!
«Наш»?
Мелкий ирландец явно не относился к олимпийцам. Стало быть, для Диониса градация «свой» — «чужой» определялась не семейными связями, а как-то иначе.
Бухлом, что ли?..
Из уважения к божественности я спешился, и Дионис мгновенно заграбастал меня в свои крепкие хмельные объятия.
— Я тебя... это... Хочу... Того самого...
Я разом весь напрягся.
Мне на помощь пришел Гермес.
— Но-но, братец, вот «того самого» нашего Даню не стоит! — запротестовал он.
— Да пошел ты в жопу! — рявкнул Дионис. — Я его того... Усыновить хочу! Красавчик ты, Даня! Такую бурду намешал — даже меня враз пробрало! А знаешь сколько мне бочек своего вина надо выпить, чтоб захмелеть? Уссышься пока напьешься! Иммунитет, будь он проклят. А на твою зеленую штуку не действует! С трех кружек вставило! Если б ты знал, как давно я не блевал!..
Он схватил меня за голову, едва ее не открутив, и звонко поцеловал в макушку.
— Рад за тебя, — озадаченно проговорил я, пытаясь уклониться от перегарных нежностей громогласного бога и не зная, что еще сказать и как реагировать на происходящее.
— Давай это... Посидим по-братски, а? Щас вон коротконогого за Аполой сгоняем, и замутим по-доброму. Квасуру еще можно позвать — он тоже твои таланты оценит! И Вакха!
— Не, Квасуру не надо, — затряс рыжей бороденкой Клурикон, похожий на эльфа-переростка. — Он же ржакой своей заражать умеет! А пока все хохочут, он, паскуда, в одно рыло все самое вкусное прибирает...
— Да не будь ты скупердяем, богу не к лицу! — воскликнул Дионис, поправляя лавровый венок. — Ну че ты молчишь, а, Даня? Не по-братски как-то. У нас жеж все кончилось, а вечер еще и не начался. Это... Мы девок наших свистнуть можем, кстати.
Он наклонился к моему уху, и, обдавая крепким ароматом абсента, проговорил:
— Афродита, если что, когда выпьет, ничему своему не хозяйка. Клянусь своим брюхом! Хошь, ее тоже свистнем? Ты же славный, светлый парень! Винодел! Для тебя — ничо не жалко!
— Ты его-то самого лучше пожалей — она ж не одна, а со своим кузнецом придет! — заметил Гермес, с укором глядя на пьяного приятеля. — Хромой ее
