костюмами напомнили мне ребят из Никитиного клуба исторической реконструкции эпохи Древней Руси. Разве что бороды мужчин выглядели куда менее ухоженными, а косы девушек, носивших височные кольца вроде моих, спускались до пояса, а то и до пят. Стоит ли говорить, что большинство мужчин носили ножи или даже мечи, бабы кутались в повойники. А над домами витал густой запах дыма и чеснока.
Впрочем, обитателей Ярилина городища я толком не рассмотрела просто потому, что увлеклась зрелищем куда более невероятным. По улице в сторону дворца, чинно уступая нам дорогу, двигались мамонты. Сидевшие на них люди в белых длиннополых одеждах степенно кивали страже и как ни в чем не бывало продолжали путь.
Мой бедный Иван даже привстал.
— А мамонты-то тут откуда? — потрясенно спросил он, рассматривая вымерших гигантских животных, двигавшихся с неповторимой грацией и спокойствием своих измельчавших бесшерстых родственников.
— Так это послы из Аркаима[10] пыль в глаза пускают, намекают на свою древность и суверенность, — нарушил молчание один из наших спутников — осанистый десятник из Золотого царства, чья медвяного цвета борода спускалась ниже отягченного мечом наборного пояса. — Опять челом бьют, чтобы царицы прекратили распространение в вашем мире глупых небылиц про их город и позволили им рассказать правду. А как расскажешь, когда у них ни письменности не сохранилось, ни внятных упоминаний в дошедших источниках. Пусть скажут спасибо, что городище удалось отстоять.
— Так разве Аркаим не легенда? — потрясенно глядя в сторону послов, спросила я, вспоминая сетования Никиты на досужие байки разных родноверов и прочих альтернативщиков, считавших древнее городище чуть ли не постройкой инопланетян.
— Не большая, чем Троя или Минойское царство[11], — кивнул Лева.
— Существование на Урале Страны городов — доказанный научный факт, подкрепленный раскопками, — отвлекся от завороженного созерцания реликтовой фауны Иван. — И первая победа ученых над зарвавшимися гидроэнергетиками.
— А Тисульская принцесса[12]? — вспомнив рассказы Ивана о его поездке в Сибирь, спросила я.
— Младшая сестра наших цариц, — строго кивнул давешний десятник, которого я про себя назвала Черномором. — И нечего было ее саркофаг тревожить!
Иван тоже хотел что-то спросить, но в этот момент наш кортеж подъехал к хоромам, и нам стало не до праздных расспросов.
Глава 15. Три царицы
Хоромы цариц представляли собой крепость, окруженную белокаменной зубчатой стеной с дозорными башнями и четырьмя воротами, из которых трое днем были всегда открыты, готовые принять жителей Медного, Серебряного и Золотого царств, а четвертые, смотревшие в сторону Нави, круглосуточно оставались на запоре. Именно от них вела дорога к Калинову мосту, куда мы с Иваном и Левой так стремились попасть.
Царицы жили в трех соединенных крытыми галереями теремах, напоминавших одновременно и шедевры деревянного зодчества вроде Кижского погоста, и вычурные декорации к сказкам. Разве что построены были не просто добротно, а в прямом смысле на века. Проложенные плотными жгутами мха нижние венцы срубов поражали своими размерами. Иван, который прикинул, что за деревья пошли на постройку и сколько до этого простояли в лесу, только присвистнул.
— Да это же реликтовые метасеквойи, как в провинции Хубей! Им по нескольку тысяч лет.
— И срублены в миоцен-плиоцене или даже меловом периоде, — кивнул Лева. — Во всяком случае, эти терема стояли тут раньше Аркаима и египетских пирамид.
Трудно сказать, какой архитектурный стиль преобладал в Аркаиме, но богатством отделки и причудливостью резьбы терема цариц могли поспорить не с пирамидами, а скорее с древнеиндийскими храмами. При этом я отмечала привычные славянские знаки и символы верхнего и нижнего миров вроде оленьих рогов на коньке, полотенца с солнцем в зените или волнообразного орнамента по отливам.
В отделке терема младшей царицы преобладала рыжая медь, прекрасно сочетавшаяся со всеми оттенками зеленого. Средняя, украсившая высокий шатер то ли серебром, то ли осиновым лемехом, предпочитала сдержанные и холодные оттенки голубого и синего. Терем владычицы Золотого царства сиял всеми цветами золота и багрянца, точно небо на рассвете. И только массивные сени, в которые мы поднялись с нарядного крыльца, и примыкающие к ним соборная палата и тронный зал включали в отделке все цвета.
Я пожалела, что не вняла щедрому предложению Кочемасовой Аглаи или не захватила с собой хотя бы маленькое черное платье, которое, в отличие от концертных костюмов, много места не занимало и почти не мялось. Среди окружающего нас великолепия мы в наших посконных рубахах, кое-как сочетавшихся с джинсами и ветровками, выглядели сущими замухрышками. С другой стороны, мы не знали, какие условия поставят перед нами царицы. Все-таки, в отличие от послов Аркаима, которые прибыли следом за нами и отправились отдыхать в гостевую палату, мы отвечали не за город, а только за самих себя. А вдруг нас прямо сейчас пропустят через Калинов мост?
Увы, эта мечта оказалась, конечно, несбыточной. А вот по поводу скромности наших походных нарядов я переживала зря. Я уж не знаю, какую иллюзию наложили на нас царицы, но, переступив двери заполненной боярами соборной палаты, едва не запуталась в ставшем внезапно длинным подоле.
Подбирая в складки жесткую золотую парчу косоклинного сарафана, пышности которого позавидовали бы не только модницы Усть-Цильмы, но и богатые торопецкие купчихи, я увидела чуть загнутый носок сафьянового сапожка. Кумачовая шелковая рубаха с парчовыми ластовицами застегивалась на рукавах и по вороту жемчужными застежками. Скромный венчик преобразовался в украшенную каменьями коруну, в косе заблестела атласная лента. При ходьбе тихонько позванивали лежавшие в несколько рядов на груди ожерелья и спускавшиеся с венца до плеч жемчужные рясны. А вытканные золотом на душегрее райские птицы, казалось, сейчас взлетят и заведут сладкоголосую песню. Я пожалела, что в палате нет зеркал. Впрочем, и думские бояре, и Лева с Иваном смотрели на меня с нескрываемым восхищением.
Облик моих спутников тоже переменился. Сейчас оба выглядели, точно сошли с полотен Васнецова или Маковского. При виде Ивана, облаченного в подпоясанный шелковым кушаком богато расшитый жемчугом багряный парчовый кафтан, атласную рубаху и порты, осторожно вышагивающего в сафьяновых сапогах с загнутыми носками, я едва не прослезилась. Украдкой поправив растрепавшиеся на ветру каштановые волосы брата и распределив по плечам складки расшитого серебряными барсами и золотыми орлами плаща, я в какой раз за сегодняшний день пожалела, что оставила в Красной слободе телефон. Хоть маме фотографию на память сделать. С другой стороны, я не была уверена, что капризная Славь раскрыла бы свои тайны оптике нашего мира.
Облачение Левы тоже сделалось иным. Более богатым и причудливым. Так, вероятно, могли бы одеваться во времена Московского княжества и
