Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
захватывал и полностью поглощал его. Валентину нравилось смотреть на лица слушателей с полуоткрытыми ртами, когда он чувствовал, что сказанное им проникает в их сознание и начинает искренне интересовать. И еще одна мечта будоражила его сознание. Ею он никогда и ни с кем не делился. По вечерам, лежа на диване, он начинал грезить, как его маленький институт постепенно разрастается, как слава о нем разносится не только по всей России, но и по всему миру. И в конце концов он становится создателем и ректором учебного заведения, оставляющего позади себя и Кембридж, и Оксфорд.
В Москве над бедным Валентином откровенно издевались. На его вопрос:
— А что же мне делать? У меня к выпуску подошел пятый курс, я же обещал и студентам, и их родителям, что они получат полноценный диплом. Я не могу всех обмануть.
— Можешь, щелкопёр, еще как можешь, — взъярилась розовощекая, средних лет чиновница от образования, — раньше думать было надо! Ты что, вообразил, что мы будем терпеть маленькие вузики, где черт-те чему учат, лишь бы грести капусту? Не выйдет, дорогой товарищ! Я таких как ты, насквозь вижу.
— Простите, но я ничего не греб, у меня все по-честному, и налоги плачу вовремя. Кроме того…
— Молчать! А ты знаешь, профессоришко, сколько на тебя доносов и жалоб поступило?
— Доносов, на меня?! Не может быть!
Инспекторша быстро открыла ящик стола, достала толстую папку бумаг и швырнула ее в сторону опешившего Валентина.
— Читай, академик, там многие с подписями, глядишь — знакомых встретишь, — хохотнула чиновница.
К концу беглого чтения у Валентина потемнело в глазах. «Как же это может быть? И Петров, и Честофилдов, и даже помощница-секретарша Маша». Все писали на него, все предавали. Основное обвинение — утаивание денег. «Кто же они?! Идиоты или сволочи. Я ведь копейки не утаил. Все пускал на образовательный процесс, на содержание своего детища, на зарплаты этим доносчикам, наконец».
В какое-то мгновение на каменной физиономии чиновницы промелькнуло что-то вроде человеческого сочувствия.
— Знаешь что, ученый, не туда ты полез. Не твое это дело. Уверена: биологию свою ты знаешь туго. А вот в людях, в политической обстановке ни хрена не разбираешься. Кто ж тебе позволит в России честным бизнесом заниматься? В лучшем случае подождут, пока раскрутишься, а потом все отберут. Или просто закроют, если дело твое не покажется прибыльным. Почему? А нипочему. Из злости, из зависти, что кто-то делом любимым занимается, да еще имеет за это какую-то копеечку. Так что иди и лучше книги умные пописывай — для такого, как ты, безопасней будет. Дело твое кончено, свободен.
— Но как же все-таки…
— Я сказала: свободен. Быстро закрой дверь с той стороны.
По приезде в Петербург для Валентина наступил ад. Разъяренные родители студентов, кредиторы, судебные приставы. Пришлось выплачивать немыслимые долги, неустойки, а когда деньги кончились — скрываться у дальних родственников. Отобрали все, чудом уцелела маленькая квартира. Как от абсолютно бесперспективного, от Валентина ушла жена, плюнув на прощание ему в лицо.
Носовым платком он стер со щеки плевок и сел за письменный стол. Проходили дни, ночи, Валентин пробовал писать, но не писалось. Научные идеи переполняли голову, но ничего не получалось — листы бумаги оставались пустыми. Валентин никак не мог по-настоящему сосредоточиться. Вместо научных в голове теснились мысли о подлых друзьях, которые его предали, обуреваемые завистью и желчью. Перед мысленным взором вставала аудитория с большой черной доской и разбросанными у ее основания кусочками мела. Он ловил себя на том, как вдруг шепотом начинал читать очередную лекцию. И при этом явственно видел притихших студентов, их глаза, которые светились любопытством и пониманием. Читать лекции и растолковывать материал он умел как никто другой. Всем своим существом он чувствовал в себе талант преподавателя. Кто еще мог придумывать такие яркие, неожиданные образы порой из других областей знания, а порой из жизни? В результате, как по мановению волшебной палочки, слушателям становились понятными самые сложные биологические процессы. Отсюда и внимание, и восторг в их глазах.
Сидя в своем продавленном кресле, Валентин горько ухмылялся. Что вспоминать, теперь все в прошлом.
Несколько раз пытался устроиться в какой-нибудь НИИ. Учитывая его немолодой возраст, никуда не брали. Пришлось уйти на пенсию. Валентина окутали обиды, безденежье, да и просто бессмысленность дальнейшего существования.
Как-то утром он выносил мусорное ведро. Толкнул расшатанную, обитую старым дерматином с многочисленными дырками дверь своей квартиры и замер. На него смотрели два круглых глаза, в которых застыли печаль и отчаяние. Маленький рыжий пес не мог даже устойчиво сидеть. Его все время покачивало из стороны в сторону. Валентину сразу стало ясно почему. Рыжая шерсть в свалявшихся кудряшках покрывала не туловище несчастной собаки, а скорее ее скелет. Пес погибал от истощения. Валентина прошиб озноб. Он забыл, куда и зачем идет, и просто широко распахнул дверь. Пес застыл в нерешительности. Валентин наклонился, бережно поднял невесомое существо и шагнул назад в квартиру.
Он выходил собаку. Со временем она стала толстой и даже порой веселой. От Валентина не отходила ни на шаг.
Далее события начали развиваться стремительно. Не зря существует поговорка: язык мой — враг мой. Дело в том, что Валентин рассказал об истории с собакой нескольким знакомым. Рассказал и о проснувшейся любви к животным.
Последствия не заставили себя ждать. Под разными предлогами знакомые, якобы на время, притащили к нему еще одного пса, потом попугая и (Валентин не мог поверить своим глазам) древнее реликтовое существо — игуану.
Все дружно уверяли: ненадолго, только на время отпуска. Умоляли, обещали оплатить все расходы. Но после того как доверчивый Валентин соглашался, они исчезали. Похоже, навсегда. На его звонки никто не откликался, никаких денег ему больше никто не предлагал. В отличие от Валентина, его знакомые оказались неплохими психологами. Их расчет оправдался: этот мягкий, добрый человек быстро привыкнет ко всем питомцам. И все, проблема будет решена. Теперь их совесть может быть спокойна, а утомительное ухаживание за живыми существами останется позади.
Для Валентина же настала непростая пора. Теперь он вынужден был жить строго по расписанию. В пять утра — подъем и выгул собак. Далее — приготовление завтрака для всех питомцев. Самое трудное заключалось в том, что каждому из них требовался свой рацион. Кухонный нож постоянно стучал по деревянной разделочной доске: кусочки мяса сменяли разные фрукты — от яблок до заморских авокадо. Попробуй дай что-нибудь не то привередливым попугаю или игуане! После кормежки непродолжительная передышка сменялась туалетными проблемами. Запоры у питомцев то и
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
