дверь.
— Лёшка, ты там живой? — кричит с той стороны Лидия Андреевна.
Кое — как продрав глаза, открываю дверь, и вижу целую делегацию: вахтёршу, участкового и двух пожилых, скромно одетых людей — мужчину и женщину. Оба вглядываются меня с надеждой, которая гаснет с каждым мгновением.
— Не он, — тоскливо вздыхает женщина.
На её глаза наворачиваются слезы, она вытирает их кончиком платка, мужчина прижимает женщину к себе, успокаивает. Видно, что и у него глаза на мокром месте, но он себя сдерживает.
— Точно не он? — переспрашивает участковый.
Женщина, продолжая всхлипывать, отрицательно качает головой.
— Нет, не он, — со вздохом подтверждает мужчина.
Тут я выхожу из ступора, до меня доходит, что люди просто обознались, чёрт те откуда приехали ко мне, а тут такое разочарование. Беру их под руки и тащу на кухню, где начинаю отпаивать чаем, и заодно выведывать подробности. Выяснилось, что супруги Зотовы, проживающие в Томске, случайно увидели возле отделения милиции под стеклом копию моего портрета весьма сомнительного качества. Им показалось, что я похож на их пропавшего пять лет назад сына Мишу, они кинулись выяснять информацию обо мне, решили, что я с беспамятства присвоил себе чужие имя и фамилию, и рванули в Москву. А тут выяснилось, что я — это не Миша, и теперь им придётся возвращаться в свой Томск несолоно хлебавши.
У меня и самого в горле ком стоит, даже когда мы попрощались, я полдня ходил сам не свой. На работу не звонил, оказалось, пока я спал, оттуда сами позвонили в 8 утра, и Лидия Андреевна, отрабатывавшая сутки, рассказала, что я жду родителей. Представляю, что в «Чародейке» сейчас думают. Небось радуются за меня, придётся их завтра разочаровать.
Не в силах торчать в общаге, под вечер я отправился прогуляться. Тротуар очищен от снега и посыпан песочком, так что поскользнуться и подвернуть ногу проблематично. Хотя бабушкам всё равно трудно. Одной из старушек, застывшей в нерешительности у перехода, помог перейти на другую сторону улицы, где обнаружилось вытянутое двухэтажное здание с вывеской спортобщества «Динамо».
За забранными решёткой окнами первого этажа виден спортивный зал, разделенный на две части. В правой половине на ковре мужики в куртках — самбовках и обтягивающих шортах отрабатывали броски и болевые приёмы, в меньшей части такие же мужики лупили по боксёрским мешкам, а ещё один работал с тренером на «лапах».
С чувством ностальгии я вспомнил свои занятия с Палычем. За месяцы пребывания в прошлом даже на зарядку ни сил, ни желания не было, и я уже начинал чувствовать, что, несмотря на скромный режим питания, то ли тело понемногу начинает оплывать, то ли мышцы постепенно атрофируются, а скорее всего, всё вместе.
А что, может, зайти? Я же ничего не теряю… Подбадривая себя этой мыслью, я толкнул тяжёлую дверь, миновал маленькое фойе с лестницей на второй этаж, толкнул ещё одну дверь, и тут же на меня обрушились звуки ударов, бросков и запах ядрёного пота.
Поначалу на меня никто внимания не обращал, затем тренер, который держал «лапы», дал короткую команду своему спарринг — партнёру остановиться, и подошёл ко мне.
— Здравствуйте, вы к кому?
— Да так, мимо шёл, увидел, как вы тут занимаетесь, дай, думаю, загляну. Давненько в спаррингах не работал.
— Что, боксом занимались?
Не говорить же ему о крав — мага! Здесь и слов — то таких, поди, не знают, а если знают — то вряд ли боевое искусство израильской армии, которую советские газеты всячески полощут, вызовет у местных тренеров живой отклик. Поэтому я сказал, что занимался всем понемногу, а в итоге выработал собственный стиль.
— И как же он называется? — поинтересовался присоединившийся к нам тренер самбистов — невысокий, но коренастый мужичок лет пятидесяти с бликующей в свете ламп дневного освещения лысиной.
— Пока не придумал.
Тренеры переглянулись, пряча усмешку. Меня это немного разозлило, и я самоуверенно выдал:
— Мог бы и продемонстрировать, если среди вас или ваших учеников найдётся кто — нибудь смелый.
— Парень, да ты знаешь, что здесь ведомственный спортзал, в котором занимаются исключительно сотрудники правоохранительных органов? И трусов среди них ты уж точно не встретишь.
— Ну тогда и проблем со спарринг — партнёром не будет, верно? — как можно радушнее улыбнулся я, нагло стягивая обувь и ставя её на коврик у входа.
— Да ты нахал, — ухмыльнулся «самбист». — Похоже, придётся тебя проучить… Шадыханов! Иди — ка сюда.
К нам приблизился невысокий, ростом с тренера, скуластый крепыш, правда, всё же постройнее своего наставника.
— Да, Игорь Геннадьевич.
— Видишь товарища? Кстати, как товарища зовут? Алексей? Сейчас проведёшь с Алексеем схватку по правилам боевого самбо.
— Предлагаю бой без правил.
— Без правил? — выгнул брови тренер.
— Да, без правил, в обстановке, максимально приближенной к боевой. Когда вы дерётесь с преступником, он вряд ли будет соблюдать кодекс чести.
— Геннадьич, а он прав, — неожиданно поддержал меня тренер боксёров. — Где ты видел бандита, который дерётся по правилам? У него задача уйти, либо, если не получается — покалечить или вовсе ликвидировать милиционера.
— Хорошо, пусть так… А ежели мой парень покалечит этого, — кивок в мою сторону, — с меня живьём шкуру сдерут.
— Не покалечит, — самонадеянно заявил я.
— Уверен? Ну смотри. Пять минут на разминку хватит?
— Хватит, — вздохнул я, уже начиная немного сожалеть о своей самоуверенной выходке.
Раздевшись до трусов, я облачился в выданные мне во временное пользование «самбовку» с поясом, и шорты, туго обхватившие мои бёдра и промежность.
— А самбовок на ноги нет, — развёл руки в стороны Игорь Геннадьевич. — Поэтому оба будете биться босиком.
С этими словами он бросил мне «шингарки», вторая пара оказалась у моего будущего соперника. Тот уже успел разуться и, пока я разминался, лениво прохаживался по краю ковра, разминая кисти и шею. Остальные — и борцы, и боксёры — с интересом поглядывали в нашу сторону, а кое — кто даже приостановил занятия. Наконец, почувствовав, что кровь весело циркулирует по жилам, я кивнул и встал напротив Шадыханова.
— Рамиль, ты уж поосторожнее, не покалечь, — косясь в мою сторону, негромко проинструктировал своего подопечного наставник.
Тот с кривой ухмылкой кивнул и, глядя на меня исподлобья, шагнул мне навстречу. Он никуда не спешил, встал в стойку, стал медленно сближать дистанцию, делая небольшие шажки в стороны. Я замер в расслабленной позе, наблюдая за противником периферическим зрением. Такая манера помогает, когда на тебя нападают сразу несколько человек, и нет возможности сконцентрировать внимание на ком — то одном. С минуту Шадыханов кружил вокруг меня, сделал пару ложных
