— Там моя жена. Будем мериться значимостью положений? — тон Егора меня сильно задел.
Словно она только для них что-то значит, а я так, сбоку топтался. Не пойдет.
— Макс, я понимаю, вы истинные, но и мы родители, — Аня пытается сгладить нашу перепалку, ведь разрываться между двумя сторонами тяжелее.
— Нет, Анют, мы не просто пара. Мы семья. А вы меня в неведении держите. Что такого сложного, сразу в курс дела ввести? Мне тяжелее, потому что там моя жизнь! — к концу уже кричу, хоть и понимаю, что не прав, но не могу молчать.
— Когда вы успели, — спрашивает Витя, молодец мужик, разрядил обстановку.
— Две недели назад. Но сейчас не об этом. Зачем вы успокоить людей пытаетесь, это первое, и кто вы? — повернулся к незнакомцу, заканчивая фразу.
Он окинул меня внимательным взглядом, словно оценивал, что привело волка во мне в боевое состояние. Да как он смеет так смотреть на Альфу? Каким бы он сильным не был, он ниже рангом, мы незнакомы, чтобы питать ко мне неприязнь, и сметь открыто ее демонстрировать. Хотя после моего вопроса он стушевался. Резко замотал головой, и глаза стали другими, словно из транса вышел.
— Борис Волканов, преподаватель Алены. Разговаривал с ней по телефону, когда все произошло и вызвал семью, — странный волк, в глазах плещется борьба, в голосе покорность и уважение.
Новая угроза? Тогда кто он? Отшельники во всем были против системы, не хотели подчиняться. Волк Волканов, вот же повезло ему с фамилией, он же не был на них похож. Мой серый стоял на лапах, поджав уши в воинственной позе и скалил зубы, готовясь кинуться в знак самозащиты и защиты территории. Да и зачем ему говорить с орешком? За все годы учебы она ни с кем не созванивалась. Я бы точно знал, потому что она всегда и все мне рассказывала.
Только хотел ему ответить, как в динамике раздается голос Лизы, пропитанный слезами, она не рыдала, но явно слезы струились из глаз, как водопад.
— Макс, они увели ее, у них взрывчатка. Я боюсь.
И в этот же момент двери банка распахиваются.
Алена
— Думаешь, взрывчатка вам поможет скрыться?
Спрашиваю у Рога, пока он идет со мной к выходу из банка. Коленки предательски дрожат, а горло сдавливает невидимой рукой. Голос подвел, бандит это слышит, усмехается, чувствуя за собой превосходство.
— Что, уже не такая дерзкая? У всего есть границы? Ай-ай, Алена Егоровна, не в папочку. Тот никогда не показывает свои страхи, — важно протягивает мужчина, как будто лично с ним знаком.
Только я точно знаю, что нет. Все люди, кто проводит в обществе папы продолжительное время в течение дня, пропитывают его одежду своими запахами, и мы их чувствуем. И запах сандала с горьким перцем не помню среди них. Даже на нюх преступник противный. Интересно, это у всех негодяев, или только мне попались такие?
— Ты не знаешь моего отца, — резко чеканю ему в ответ, что вызывает лишь ухмылку на его лице.
Пусть так, пусть считает себя победителем. Только я точно знаю, он проиграет. Не позволю сломить ни себя, ни людей. В молчании покидаем стены банка. Двери разблокированы, и мы шагнули во вращающиеся двери, которые вывели нас на свежий воздух. В нос тут же ударили запахи родных людей, ведь ветер был с их стороны. Все самые важные здесь. Особенно Макс. Как успел так быстро прилететь? Неужели тоже почувствовал. Неважно. Главное, что сейчас любимый рядом.
«Она снова выползает. Чувствуешь?»
Чувствую, мне хочется задержать взгляд и на Борисе. И не как на том, кто созвал всех, помог, а как на близком и родном. Толкает на это тот самый комочек внутри. Позволяю себе несколько мгновений в сторону Волканова, даже встречаюсь с ним глазами, и чувствую, как та частичка души трепещет от восторга. Но при этом моя душа, та, с которой я живу двадцать лет, рада Максу с не меньшей силой, надышаться не может и выхватывает именно его запах, да и энергетику Альфы ловит куда сильнее, чем отцовскую.
— Через час, у порога банка должна стоять бронированная машина. В аэропорту обязан быть вертолет без жучков. Пилот останется цел, и даже вернется домой, если не будете совершать глупостей. В здании порядка шести десятков людей. Вы готовы ими рисковать, или продолжаем?
Совершенно спокойно говорит Рог, немного повышая голос, чтобы его услышали. Я стою в качестве живого щита между ним и миром. Кто бы сомневался. Хорошо, что, хотя бы взрывчаткой не обвешал для пущего антуража своего злодейства. На мое счастье, оружие пока покоится вдоль его тела. Если бы оно было направлено в мою сторону, боюсь даже себе представить реакцию родных. Парню бы не поздоровилось.
Я не могу понять лишь одного, почему он до сих пор стоит. Трое Альф, папа, мама и муж атакуют его своей силой, чувствую это, а он стоит как ни в чем ни бывало. Люди подвержены воздействию волков не настолько сильно, но все же подкосить его все равно должно было. Ничего не понимаю.
— Отпустите беременных, женщин и детей, тогда продолжим переговоры. В противном случае мы будем вынуждены применить другие средства воздействия, — да что несет этот полицейский? Первый раз с таким сталкивается?
— Здесь я выдвигаю условия. Первое, бронированная машина у парадного входа. Второе, самолет, готовый доставить нас на максимально отдаленное расстояние от города. Третье, безопасный коридор. И четвертое, мы нашли, что находится в ячейке С134УР. Последнее для размышления. Советую поторопиться с выполнением, — уже начал тянуть меня внутрь здания, буквально пару шагов сделали, как он остановился и бросил последнюю фразу. — А, и чуть не забыл. Вот эту малышку встретите недели через две в аэропорту, в полдень. Рейс будет первый подходящий, может быть, даже пересадочный. Хорошо, девка. Будет гарантией, что не станете творить глупостей и преследовать, иначе мы не просто с ней позабавимся, а решимся на куда более веселые вещи.
Это было его ошибкой. Прямая угроза в мою сторону никогда не сойдет ему с рук. Пусть даже на нее не надеется. Но реакция семьи слишком резкая. Увидела, как они резко дернулись вперёд. Мне срочно нужно их остановить. Сейчас они могут только навредить. Что же мне сделать? Даже патрульные не могут их сдержать, отлетают, как котята. Чувствую, как ствол автомата начинает подниматься вверх, чтобы либо напугать, либо показать себя в действии.
— Прошу, остановитесь. Не реагируйте, — шепчу почти под нос, за что меня резко дергают за волосы, вызывая жгучую боль.
Но больше мне ничего не нужно. Слова срабатывают. Семья замирает. Вижу, как сложно им это дается, но понимают, я права. Если пойти на поводу провокации, можно накликать беду. Нам такое не нужно. Как бы не хотелось свернуть одному противному товарищу шею.
— Что ты там шепчешь? Не смей и звука издавать, иначе поплатишься, — шипит мне в ухо. — Что ты пытаешься этим добиться?
— Не хочу, чтобы мои близкие сотворили глупостей, — цежу сквозь зубы, стараясь не заплакать от боли.
Как же это сложно. Вроде и человек, а хватка сильная. Может быть, он на каких-то препаратах силу заработал? Ну, не может в нем быть столько силы. Еще предстоит выяснить, что с ним не так. Но это потом, сейчас главное не плакать, иначе Макса, да и родителей, уже никто и ничего не остановит.
