называют «Купаж А3» – это означает, что там собраны остатки и всякий мусор, и обычно я обхожу его стороной.
Чай был горьким и действительно похожим на подонки из заварочного чайника старухи. Но он был горячим и крепким, а в такой момент неразумно было желать большего.
Мы долго молчали; Чонадрин не больше моего хотелось обсуждать взрыв «Превосходства Умвино», которое превратилось в обломки, едва оторвавшись от земли. Окружающие молчали или болтали без остановки. Трагедия на всех действовала по-разному. Наконец, Чонадрин заговорила:
– Как вы думаете, сколько…
– Сколько рабочих было в ангаре?
– Многие приходят посмотреть, как корабль впервые поднимается в воздух, – сказала она и сглотнула ком в горле. – Плюс те, кто там работал. Две сотни, возможно.
– По меньшей мере половина из них мертвы, – сказал я и пожалел, что не в моих силах было смягчить эту новость. – А половина выживших, скорее всего, не доживет до утра.
– Богини, будьте милосердны к нам, – пробормотала она. – Вы много катастроф видели, отала?
– Вскоре после того как я был посвящен в сан, на одной фабрике произошел пожар. Тогда было хуже, чем сегодня.
Она, казалось, хотела возразить, и я сказал:
– Никто не выжил.
И, словно по сценарию, в этот самый миг у нашего столика возник молодой эльф-послушник, будущий прелат Улиса. Его бритая голова была перепачкана сажей. Сложив перед собой руки, он вежливо поклонился и спросил:
– Простите, отала, вы Тара Келехар?
– Да, это мы, – ответил я.
– Пожалуйста, пройдите с нами. Отало Занарин нужен Свидетель Мертвых.
Это не предвещало ничего хорошего.
– Конечно, – пробормотал я, одним глотком допил чай и сказал: – Благодарю, мин Чонадрин.
– Не знаю, за что вы благодарите меня, – ответила она, – но не стоит благодарности.
Мы с послушником вышли на улицу. Там все было по-прежнему. Он провел меня к ангару, который еще горел. Занарин стояла над длинным рядом тел, обезображенных до неузнаваемости.
– Отало, – заговорил я.
Она бросила на меня холодный презрительный взгляд.
– Мы считаем, что один из этих рабочих виновен во взрыве, – сказала она. – Нам необходимо выяснить, что произошло.
– Какое это имеет значение? – ответил я. – Это был несчастный случай. Нам кажется, что этого достаточно.
В ее глазах вспыхнула злоба.
– Мы слышали, что вы склонны легкомысленно относиться к своим обязанностям, мер Келехар, но одно дело слышать, а другое – убедиться в этом лично.
Я понимал, что этими словами она стремилась оскорбить меня, вынудить снова начать спор о положении в церковной иерархии. А потом ханжески упрекнуть меня в том, что я пререкаюсь на месте ужасной трагедии.
– Хорошо, – сказал я. – Мы попытаемся.
Я опустился на колени, безуспешно пытаясь не вдыхать запах горелой плоти, и со словами молитвы о сострадании к умершим прикоснулся ко лбу первого погибшего.
В ту же секунду я едва не упал, пытаясь побыстрее отползти прочь от мертвеца и его воспоминаний о смерти.
– Слишком рано, – сказал я, сетуя на свой дрогнувший голос. – Он умер всего несколько часов назад. Слишком рано.
Отало Занарин пристально разглядывала меня; ее губы сжались в тонкую линию, глаза горели отвращением, гневом и недоверием. Я с отрешенностью лунатика подумал, что коса, как обычно, расплелась. Растрепанные волосы, грязь и сажа на моей ветхой одежде, мой вид, то, как я сидел на земле, скрючившись, дрожа, действительно делали меня похожим на безумца, который сбежал из приюта служителей Ксайво в квартале Тенемора.
Я поднялся на ноги, достал носовой платок, испачканный сажей и кровью, и вытер пальцы, которыми прикасался к умершему.
– Нам очень жаль, – сказал я отало Занарин, – но мы не можем вам помочь.
– Не можете? – процедила она. – Скорее, не хотите. Мы не ждали многого от вас, мер Келехар, но уж точно не думали, что вы сбежите, как трусливый мальчишка.
Я сосредоточенно вглядывался в носовой платок до тех пор, пока не почувствовал, что могу говорить, не срываясь на крик. Я поднял голову, встретил ее взгляд, полный ненависти, и сказал:
– С нашей стороны было ошибкой пытаться общаться с мертвым. А теперь позвольте нам уйти. Наш долг велит нам позаботиться о тех, кто еще не умер, и ваш, кажется, тоже.
Я вернулся туда, где лежали раненые и трудились целители. Один из них сказал:
– Отала, как вы вовремя. Поможете мне?
– Да, – ответил я и опустился на колени рядом с ним. Я не знал, куда подевалась отало Занарин, и мне было все равно.
Ближе к утру, но еще до того, как небо на востоке начало светлеть, я добрался домой, шатаясь от усталости, словно пьяный. Я не пытался уснуть, просто опустился на пол перед своим маленьким алтарем и стал молиться. Я молился за мертвых и за живых. Молился о смирении со смертью и горем. Я даже эгоистично просил Улиса об избавлении от ночных кошмаров, которые, я знал, будут преследовать меня – давние сны о пожаре на фабрике «Карлинар», новые – о взрыве «Превосходства Умвино». Я не ждал, что Улис ответит на эту молитву – прежде он никогда этого не делал, и я знал, чтó мои наставники сказали бы сейчас о моих слабостях. Но, попросив об этом, я все же почувствовал себя лучше.
На рассвете я отправился в общественные бани, чтобы вымыть перепачканные сажей волосы, избавиться от запаха гари и смерти. Потом я пошел в «Дерево Ханево» и заказал самый крепкий чай, какой у них был, – колверис, которым можно было смывать краску со стен. Я даже заставил себя съесть сладкую булочку, хотя у меня не было аппетита. Подкрепившись, я пошел в Дом князя Джайкавы, в свой холодный кабинет, к своей почте и кричащим заголовкам газет.
Вчера, вскоре после того как я ушел от Занарин, меня нашел Горонедж. Он был покрыт сажей, рука была небрежно забинтована; журналист пришел на завод не только для того, чтобы задавать вопросы. Я почувствовал к нему нечто вроде расположения. Когда он спросил, что произошло, я заметил: в руках у него не было ни блокнота, ни карандаша. Я сказал:
– Никто точно не знает, но мне кажется, это был несчастный случай. Эйсонсар – взрывоопасный газ.
– Выходит, такое может произойти с любым воздушным кораблем? О богини, как это ужасно.
А потом репортер спросил:
– Отала, вам нужна помощь?
Нет, он вовсе не был беспринципным охотником за сенсациями. Я не нуждался в помощи, но рассказал ему о тех, кому она была нужна.
Его статья о взрыве на заводе, опубликованная в «Арбитре Амало», была
