Алан. Она сосредотачивается на нем, ярком пятне, напрягается, стараясь усилить этот свет. Это же ее Игра Воображения! Она контролирует ситуацию или нет? Кэсси пытается сконцентрироваться, заставить свет разлиться и оттолкнуть тьму… «О Боже, – шепчет она, с трудом в очередной раз втягивая воздух в легкие. – О Боже! Неужели у него вот так все происходит?»
Он ловит и удерживает ее, и ее грудь вздымается к нему. Его сердце уверенно бьется для нее, но собственное стучит в три раза быстрее. Липкая гниль пачкает руки и аккуратно подстриженные ногти… Ее охватывает паника, она пытается стряхнуть мерзкую черную слизь.
– Кэсси, – обращается он к ней, – все по-настоящему в порядке.
Она заставляет себя подстроиться под ритм его дыхания. Смотреть на него. Открыться. Позволить ему видеть то, что у нее внутри. Показать ему все самое худшее в себе. Показать побег, который она хотела бы, чтобы он совершил. Побег, от которого и он, несомненно, не отказался бы, поскольку его жизнь стала так незначительна, так похожа на одну сплошную пытку. Побег из этого тела, из той палаты, прямо сейчас… от ползущей, поглощающей тьмы, которую она все еще ощущает. Которую видит краем глаза, за пределами света, листьев и воды.
– Все в порядке, – повторяет он, – если ты жалеешь, что я не умер. – И она качает головой, зажмуривается, но он не дает ей притворяться. – Ты же не хотела, а даже если и так, то все в порядке. Потому что это не я, а он, да? Он – ошибка. Уж я-то знаю.
Но всё далеко не в порядке: и то, чего она желала для него, и подстерегающая тьма. И всё становится не в порядке. И это «не в порядке» затвердевает внутри нее. Втягивает ее в себя, отрывая от Алана.
– Я знаю, что у тебя на уме. Строишь планы, как спасти его. Хочешь стать солдатом в армейском платьице…
– Неужели ты не понял? Что я должна? Я не могу оставить его… тебя… вас обоих…
– Кэсси, прошу. Останься. Сколько сможешь, сколько нам отведено.
– Но… – Она качает головой, и его лицо начинает расплываться. Больше не чувствуется его тепло, не слышен надежный стук его сердца. – Я должна попытаться. Помочь ему. Это не значит… я обязательно вернусь…
Теперь его голос звучит словно издалека, будто он стоит по другую сторону водяной стены.
– Я здесь из-за тебя, – доносится до нее. – Потому что ты меня знаешь. И именно так ты и спасаешь меня. Останься здесь. Если тебя здесь нет…
Его слова теряются. Рев воды превращается в белый шум, и ей нельзя больше оставаться, когда тьма плещется совсем близко. «Стоп, – думает она, – стоп!» И команда сливается с белым шумом, и, возможно, именно поэтому она звучит так вяло: вместо плавного перехода в мир, который называют реальным, возникает затянувшийся миг раскачивания двух миров – головокружительное, тошнотворное наложение их друг на друга, какого она никогда раньше не чувствовала, одна реальность переходит в другую, а затем…
СТОП.
Глава двадцать пятая
Ты проснулась в реальном мире, замерзшая, одеревеневшая…
Шум не прекращался. Пронзительный, настойчивый, не дающий погрузиться в сон. «Алан, – подумала она, а потом: – Льюис». Это его квартира. Его входная дверь. Кто-то настойчиво тыкал в дверной звонок, звук которого высверливал мозг.
Она протянула руку к Льюису, вернее, попыталась протянуть. Ее рука осталась неподвижно лежать на кровати. «Сядь!» – приказала она себе. И осталась лежать, словно замороженная.
«Льюис», – снова подумала она, будто он мог услышать свое имя, произнесенное в мыслях, и вытряхнуть ее из этого паралича.
Если бы только удалось пошевелить пальцем, хотя бы одним… Собрав всю силу воли, она сфокусировала все внимание на указательном пальце правой руки, напрягаясь в ожидании ответа. Обездвиженность прошла внезапно: кисть руки судорожно дернулась, хватка ослабла, позволяя ей сесть прямо.
Она сидела на пустой постели.
– Льюис? – Из-за надрывающегося звонка ее голос казался призрачным, едва слышным. Прочистив горло, она снова позвала: – Льюис!
Жалюзи закрыты, но между ними виднеется полоска света. В полумраке комнаты видно, что его сторона постели смята, и подушка еще хранила неглубокую вмятину, в которой лежал приемник. Проверяя, она поднесла руку к своему приемнику: он по-прежнему там, куда она прикрепила его. Она сняла его с уха и положила рядом с приемником Льюиса.
В дверь не прекращали настойчиво звонить. Она встала, заглянула в ванную, затем – в кухню. Включила свет в гостиной: кошка, свернувшись на диване калачиком, открыла один глаз и снова закрыла его. В квартире больше никого, лишь резкий звон отражался от стен. Теперь звонили какими-то всплесками – тире и точками. На мгновение ей показалось, что там, за дверью, стоял Алан. Он пересек границу между мирами и ждал по другую сторону двери, вызванивая для нее сообщение азбукой Морзе. Хотя, конечно, это не Алан, а Льюис. Вышел за молоком или круассанами, а ключи забыл дома. Ему ли не знать, как трудно вытряхнуть другого из Игры Воображения.
Она подошла к двери и, наклонившись, посмотрела в глазок. На площадке стоял не один человек, а двое: один высокий, другой пониже. Хотя их очертания искажались, тот, что пониже, определенно был женщиной.
Кэсси повернула защелку и открыла дверь.
Женщина, стройная и светловолосая, в темно-синем брючном костюме, отступила в сторону. Пока Кэсси смотрела на мужчину, молодого, ухоженного, с дежурной улыбкой консультанта по ипотечным кредитам, женщина обошла ее сзади, просунула руку между Кэсси и дверным проемом, и той ничего не осталось, как шагнуть вперед, уступая ее безупречному виду и спокойной деловитости. Не успела Кэсси сообразить, что происходит, как оказалась босиком на бетонной лестничной площадке, и дверь в квартиру закрылась.
– Эй! – бросилась она к захлопнувшейся двери и, потеряв равновесие, с глухим грохотом упала на нее.
Из квартиры доносилось, как по половицам деловито стучали каблуки женщины. Вдоль по коридору, затем звук замирал у входа в каждую комнату и, наконец, затих в спальне.
Кэсси поднялась, держась за дверной косяк. Перед глазами проплыли оставленные при покраске кистью отметины: краска затекла в выемки отделки. Затем она со всей силы принялась колотить по деревянной двери, сотрясая дверную коробку.
– Мисс Макаллистер, – обратился к ней «ипотечный консультант». Занеся кулак, Кэсси замерла, готовая ударить снова. – Это ваша квартира, мисс Макаллистер?
Она повернулась, опустила руку и, открыв рот, пристально посмотрела на него, подыскивая слова: «Кто вы такие? Откуда вы знаете? Не ваше дело! Мой друг вернется с минуты на минуту!» Но не успела она выбрать подходящий вариант для ответа, как за спиной снова послышался стук каблуков по половицам. И она развернулась обратно к двери, готовая с боем пробиваться обратно внутрь.
– Это квартира вашего друга, да? Зачем же вы впутываете его? – В его голосе не было угрозы. Таким же тоном он мог бы спросить: не хотите еще раз провести расчеты по другому ипотечному продукту?
