Книга Папа на сезон - Юлия Николаевна Николаева

Демьян

Эти дни просто безумие. Какое-то нескончаемое. Все валится на меня разом. Возвращение Дарины, наша встреча, Касторин со своими укорами и безумными предложениями. А теперь вот это. Настя. Настя, черт возьми, та девушка, с которой я переспал в день отлета Дарины из страны. Как только увидел треугольник из родинок, словно по голове ударили поленом. Смотрю на нее и вижу, как она испуганно расширяет глаза, как теряется. Вскакивает, хватая и натягивая майку.

— Какая еще русалка? – произносит чересчур нервно, пытаясь скрыться за мнимым непониманием. Как будто сама не знает, что актриса из нее никакая. Мне не нужны ни отнекивания, ни согласие, я и так все понимаю. – Извини, нам и впрямь не стоило...

Не договорив, быстрым шагом выходит, закрывая за собой дверь. Сижу, как дурак, на кровати, глядя перед собой. Она меня точно вспомнила, и вспомнила раньше, нет сомнений. Но решила, что нет смысла говорить о случайном эпизоде. В принципе, разумно. Я просто никак не ожидал, что...

Тут мысль скачет в другую сторону, подсовывая в голову воспоминания.

" Сын, кстати, на тебя похож"

"Выходит, ты обрюхатил эту девчонку сразу после нашего расставания?"

"Он хорошо рисует"

"Тоже светленький, волосы вьются"

Я мотаю головой, не в силах осознать новый поток информации. Да быть этого не может.

Вскочив, выхожу в гостиную. Никого. Иду в комнату, открываю дверь и вылавливаю взглядом темный девичий силуэт, замерший при моем появлении.

— Выйди, Насть, – говорю коротко и иду в гостиную.

Она плетется следом, замирает напротив, запустив руку в волосы и глядя испуганно.

— Андрей мой сын? – спрашиваю, следя за ее лицом.

Настя пугается еще больше, нервно сглатывает и отчаянно мотает головой.

— Что за ерунда, Демьян? Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь? Какая-то русалка, теперь это. Мы познакомились месяц назад...

— Насть, глупости не говори, – обрываю ее лепет. – Мы переспали с тобой четыре года назад. – Зачем-то тычу себя под левой грудью. – Я узнал тебя по родинкам. Мы не предохранялись, это я тоже помню. И у тебя, черт возьми, ребенок подходящего возраста, похожий на меня! Что ты пытаешься мне сейчас сказать?

Она словно уменьшается в размерах, плечи опускаются, в глазах растерянность. Я не знаю, чего хочу: наорать на нее или обнять и успокоить. Настя хмурится, выдыхая, выпрямляется.

— Это мой ребенок, Демьян, ясно? – говорит с удивительной твердостью в голосе. – Не надо строить из себя обиженного. Ты не имеешь к Андрею никакого отношения.

И развернувшись, уходит в комнату. Я не иду следом, сейчас у меня нет сил вести разговоры, выяснять, доказывать. Осознать бы происходящее.

Выпиваю стакан воды и падаю на диван, не видя ничего перед собой. Реальность, я смотрю, с каждым днем все причудливее. Хотя, наверное, это не совсем верное слово. Вернее было бы высказаться длинным рядом нецензурных выражений.

У меня сын... Черт возьми, я отец, моему ребенку уже больше трех лет. А я даже не знал, подумать не мог. Тру лицо руками. Ладно, нам обоим надо переварить случившееся. Завтра поговорим на свежую голову. Ясно одно: все изменилось. И я просто не знаю, что теперь с этим делать. В какой-то степени я рад, наверное, мне нравится этот мальчишка и... его мама. Только вот как уложить все это в реальность каждого из нас? Да и кто мы с Настей друг для друга? Даже не знакомы толком. И тем не менее, я не смогу их просто отпустить. Не уверен, что смог бы, даже не зная правды, а сейчас и подавно.

В итоге я просто вырубаюсь тут же, в гостиной. А просыпаюсь оттого, что на меня напрыгивают. Подскочив, открываю глаза и вижу на себе Андрея.

— Доброе утро, ты спишь? – спрашивает он весело, заглядывая в глаза и держась руками за плечи.

Очень своевременный вопрос, конечно, когда наскочил на человека с разбега. Придерживаю его за талию, потому что он балансирует на моих ногах, грозясь упасть, а сам рассматриваю с таким вниманием, словно вижу впервые. Хотя вот с такой позиции точно впервые. Смотрю на Андрея сейчас не как на левого мальчишку, а как на сына. Своего сына. И снова убеждаюсь, что никакие подтверждения не нужны, он реально очень на меня похож. Взгляд, овал лица, губы, волосы – если бы я мог раньше хоть на мгновенье допустить мысль о том, что Андрей может быть моим сыном...

Настя выскакивает следом за сыном из спальни и замирает, прислонившись к косяку. Ловлю ее взгляд, встревоженный и обреченный одновременно. Словно она признает свое поражение во всей этой истории. Нет уж, Настенька, не так быстро. У меня еще много вопросов.

— Как насчет какао? – вздернув бровь, обращаюсь к Андрею, он с радостным визгом подскакивает на моих ногах, а я почти складываюсь от боли, пока мальчишка бежит в сторону кухни. Да, дети это непросто.

— Все нормально? – спрашивает Настя встревоженно. Кивнув, встаю и иду за Андреем. Еще полчаса уходит на завтрак, когда с ним покончено, я обращаюсь к девушке:

— Поговорим?

Она вздыхает, опять же обреченно. Включает мультики, Андрей радуется.

— Это в качестве исключения, один раз, – говорит строго, хотя строгость у нее так себе получается.

Киваю в сторону комнаты, она послушно идет следом.

— А в чем исключение? – все же задаю вопрос.

Настя немного теряется. Нашла, от чего.

— Обычно мы смотрим мультики после обеда или вечером, – говорит мне.

Я киваю. И вдруг отчетливо понимаю: у них своя жизнь, свой мирок, выверенный, знакомый, изученный, любимый. И я не знаю о них обоих совсем ничего. Те мелочи, что увидел за время знакомства – это же малая толика от той вселенной, что есть каждый из них по отдельности и они оба вместе. И на мгновенье всплывает вопрос: а нужен ли я этой вселенной?