на меня, но я бы хотела получить предупреждение.
— Я не был уверен в твоей реакции. Я рассудил, что лучше сказать тебе в то же время, что и остальным. И я соврал только потому, что твоя мать сделала некоторые… жестокие замечания в послании. Я не хотел повторять её слова и ранить тебя.
Я пожимаю плачами.
— Это не было бы чем-то, чего я не слышала раньше. Так что же там было сказано? «Можешь убить её, если хочешь, это избавит меня от работы» или «Она осквернена вашим миром»?
Он смотрит на меня изумлёнными глазами.
— Ты читала послания?
Я смеюсь.
— Нет, я просто знаю свою дорогую мать. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит. Незнание уже несколько месяцев разрушает мой разум.
Джован ложится на кровать рядом со мной.
— Дела… не очень хороши. Твоя мать требует непомерной платы за «оскорбление», нанесённое кражей тебя. Она говорит, что примет её в виде земли в Гласиуме, — он поворачивается и бросает на меня виноватый взгляд. — Я сказал ей, что пытаю тебя для получения информации, и ты будешь убита, если она не вернётся с более разумными предложениями.
Я серьёзно размышляю об этом.
— Могло бы сработать с матерью, которая любит своего ребёнка, — заключаю я.
Он поднимает брови, а затем подкладывает руки под голову.
— Похоже на то. Тогда я получил её ответ, в котором говорилось «скатертью дорога».
— Сомневаюсь, что ты отдашь ей землю. Дашь ли ты ей деньги?
Джован фыркает.
— Конечно, нет. Мой брат был убит в её чертовом мире! Кажется, она благополучно забыла об этом.
— Тогда будет война, — говорю я, разочарование окрашивает мой голос.
Я сажусь на край кровати.
— Олина, я стараюсь изо всех сил. Но я могу вразумить только разумного человека, — голос Короля напряжён.
Я киваю и прерывисто вздыхаю.
— Знаю. Поверь мне, я не виню тебя. Если уж на то пошло, я виню себя. Если бы я не попыталась показать Кедрику своё лицо, ничего из этого бы не случилось. Кедрик был бы всё ещё жив, и мы бы не колыхались на грани анархии. Всё просто. В обоих мирах есть люди, которым я не желаю зла. Это противоречиво и более чем запутанно.
Он садится рядом со мной, но не касаясь меня.
— Это война никогда не будет иметь к тебе отношение. Смерть Кедрика и твоё пленение послужили идеальным прикрытием для скрытых мотивов Татум. Её истинные замыслы теперь очевидны, а ты стала козлом отпущения. Если будет война, то только потому, что твоя мать — жадная сука, а не по какой-либо другой причине.
Он обхватывает меня за плечи и сжимает. Я не выражаю своего несогласия. Я просто смотрю перед собой, взгляд расфокусирован.
— Я, наверное, один из тех людей в Гласиуме, которому ты не желаешь зла, — говорит он.
Я не обращаю внимания на укол внутри меня при этой мысли. Он дразнит меня, пытается отвлечь.
Я закатываю глаза.
— Думаю, ты сам можешь о себе позаботиться.
Он встает и прочищает горло.
— Ты придёшь на бал?
Я тоже встаю и прислоняюсь к колонне.
— Нет.
— Что? — он поворачивается ко мне. — Но в этот раз ты на меня не злишься.
За день до предыдущего бала Джован пришёл в ярость, узнав, что Рон собирается показать мне, как работать с упряжками. Его отец умер в несчастном случае с упряжкой. Джован прижал меня к стене. Я запаниковала и сбежала от него.
Мои щёки пылают.
— В прошлый раз я тоже на тебя не злилась. Что ж, может быть немного. Я просто не хотела танцевать с тобой. Или с кем-либо.
Он хмурится, пытаясь вспомнить.
— Я бы скорее танцевал с тобой, чем с Арлой, — размышляет он.
Я говорю, не подумав:
— Как ты можешь говорить такое о женщине, с которой спишь? — спрашиваю я.
Мне не нравится Арла, она порочна и тщеславна, но ни одна женщина, делящая постель с мужчиной, не должна подвергаться такому обращению.
Он издает короткий смешок.
— Кто тебе это сказал? Я не сплю с Арлой уже долгое время.
Он с любопытством смотрит на меня, ожидая ответа.
— Эм… сама Арла, — отвечаю я.
Несколько мгновений он выглядит озадаченным.
— Ну, независимо от этого, на этот раз тебе не придётся танцевать со мной. Ты — Мороз, а не Олина, в этот раз, — напоминает он мне.
— Да, но у меня нет платья. Как и у Кристал.
Он издает рёв.
— Женщины. Почему ты не можешь просто пойти в этом?
Он жестом указывает на мою тунику и брюки.
— Можно? — я оживляюсь. — Я бы предпочла надеть это, чем ваши местные платья. Крошечные обрывки почти прозрачной ткани, едва прикрывающие грудь и…
Я прерываю своё описание, когда глаза Короля темнеют, и он делает шаг вперёд. Мои глаза расширяются.
— Твоя подруга, Кристал. Она спрашивала Садру, могут ли её отпустить во Внешние Кольца до бала, — его голос не собран.
Я гадаю, о чём он на самом деле думает. Но я улыбаюсь. Кристал будет рада вернуться к Алзоне.
— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли платье, — наконец говорит он.
— Что? Я думала, мне разрешено надеть это, — говорю я.
Он ухмыляется через плечо.
— Нет, я передумал.
Он захлопывает за собой дверь. Я подбегаю и дергаю её. Дверь не двигается, снова заперта.
Клянусь, я слышу приглушённый смех на другой стороне.
ГЛАВА 16
— Потаскуха, — рычит одна из прислужниц Арлы, когда я прохожу мимо.
Она в центре группы членов ассамблеи. Сомневаюсь, что она стала бы оскорблять меня, не будь они буфером.
— Доброе утро, — отзываюсь я.
Я сажусь.
— Чего хмуришься? — спрашивает Вьюга.
Я поднимаю на него взгляд.
— Меня только что назвали потаскухой в пятый раз, с тех пор как мы здесь. Я пытаюсь разобраться, это из-за того, что я из Внешних Колец, или из-за моего наряда, который был на мне в момент прибытия?
— Ничего из этого, полагаю, — бормочет Осколок, поедая ногу какого-то животного.
Я поворачиваю к нему лицо.
— Что это должно означать?
Он поднимает обе брови и бросает на меня сухой взгляд.
— Это означает, что ни одна из твоих причин не подходит. Причина в том, ты спишь с Королём Джованом.
— Чего!
Я вскакиваю со своего места. Разговоры вокруг нас затихают. Я сажусь обратно и жду, пока разговоры возобновятся.
— Почему люди так думают? — шепчу я своим друзьям.
Они исследуют моё лицо.
— Я так и знал! — говорит Лёд.
— А это не так? — спрашивает Осколок.
— Но ты спишь в соседней с ним комнате. И то, как он
