и немыслимых цветов и оттенков.
— Стас, сколько же тут их?! — Я не смогла удержать это благоухающее великолепие, только на пол аккуратно поставила, для чего пришлось встать на колени.
— Не знаю! — Он выпутывался из рукавов куртки одной рукой, смешно прыгая. В другой же держал еще какой-то пакет. — Наверное, сто или около того, я просто все что были забрал. Там знаешь, оптовый цветочный?
— Знаю, — я правда знала этот цветочный, большой, с огромным холодильником для срезанных цветов. Очень любила туда ходить, вроде как говоришь что пошла в строительный, а сама в цветы!
— Вот! Я туда зашел, все это богачество собрал, обнаружил что тюльпаны не розы, их так просто не дотащишь, сходил, купил ведро. Спорим, такой отличной оригинальный вазы тебе никто еще не дарил!
— Да уж, — я разулыбалась, — да и такого количества цветов за один раз тоже еще никто, только ты!
Совместными усилиями мы освободили Станислава от куртки, после чего я обнаружила, что в руках он держит пакет с китайской едой.
— Боже, где ты это достал! — Я оттащила отбитую с боем еду на кухню и теперь совала нос то в одну коробочку, то в другую, — пахнет просто божественно!
— Секрет! Если я тебе его открою ты сама будешь это все доставать, а меня не простишь, поэтому давай есть, пока не остыло. — Он увернулся от метко брошенной диванной подушки и сцапал кусочек хрустящей курочки.
— Ладно, но ты мне должен еще три таких ужина, — ворчала я, поднимая подушку и укладывая на диван. Я их только пару дней как купила, жалко разбрасывать.
— О чем ты хотела поговорить? — Мы съели все, что притащил Стас и теперь лежали, я на диване, а он снизу, на ковре, сытые и немного надутые, как тюлени, ленясь пошевелиться.
— О том что я придумала как ты заслужишь прощение.
— Эй, а как же еда и ваза с цветами? Это что, мало что ли? — мой босс валялся на ковре, смотрел на меня глазами котика из Шрека и старательно делал вид, что обижен.
— Мало! — Я не удержалась, расхохоталась и съехала по скользкому кожаному боку дивана на ковер, в объятия Стаса.
— Нас с Андрюхой и Анной Петровной пригласили встречать Новый год к Томе с Борисычем.
— Ага, ну у них хорошо будет, тем более Андрею, насколько я помню, очень нравится возиться с их псом.
— Да, у них прям любовь. Я с ужасом понимаю, что вскоре придется тоже собаку заводить. — Я повозилась, удобнее устраиваясь в обьятиях Стаса, а он стащил с дивана еще одну подушку и засунул уже мне под бок. На телевизоре стояла заставка со звуком и видом камина, если не слишком приглядываться, то можно представить, что мы в доме у озера, на турбазе.
— Почему с ужасом то?
— Потому что я никогда не хотела собаку и ничего о них не знаю! Но я о другом. Надо же всем купить подарки, я сегодня собралась, но не смогла, так что мне нужна твоя помощь.
— Помогу тебе ограбить магазины подарков и я прощен? — Уточнил босс, смачным чмоком целуя меня в ухо.
— Ай! Нет, не после того как у меня в ухе зазвенел целый вагон новогодних колокольчиков! Еще будешь таскать купленое и с тебя платьюшко!
— Два!
— Два мне пока класть некуда, у меня шкафа нет. — Стас многозначительно начал мне подмигивать, — нет, мне не нужен шкаф, он мою спальню и не влезет. Нет Стасик, не уговаривай!
— Ладно, договорились. — Он “сдался”.
— Хорошо то как, — я лениво потянулась, — а то я сегодня хотела все купить, но смогла только кофе попить с пирожными.
— Такая толпа?
— Нет, твой засранец-адвокат.
— Что?! — Со Станислава будто сдуло ленивую негу, он резко сел на ковре, весь подобрался, как хищный зверь перед прыжком. — Что сделал этот мерзавец?!
— Да ничего он не сделал, тихо ты. — Я поворочалась, подгребла себе все подушки, улеглась поудобнее на живот и продолжила. — Он накормил меня пирожными, напоил чаем и рассказал душещипательную историю о том, как он сильно сожалеет. Очень извинялся, говорил что был не прав.
— И ты его простила? — Стас подозрительно прищурился.
— Ага, а еще послала нафиг. Мне нет разницы прощать его или нет, я не собираюсь с ним больше общаться никогда и Ни. За. Что. Хотя пирожные были вкусные, — и я мечтательно вздохнула.
— Я тебе хоть всю кондитерскую скуплю, — Стас стащил меня с подушечного ложа и захватил в кольцо своих рук, — только не общайся с ним, ладно?
— Да я и не собираюсь, — я подышала ему в шею, щекоча. — Только знаешь, он прямо реально очень расстроен был, не удивительно. Сестра в реанимации, лучший друг ненавидит, работы нету. Мужик из-за собственной глупости и снобизма крепко влип.
— Его никто не заставлял. Мог бы рассказать мне, что сестрица затеяла, я бы придумал как разрулить так, чтоб она больше ко мне не подошла, а ему за это ничего не было.
— Что значит смог бы разрулить?!
— Не знаю, сказал бы например, что уже женат, да и дело с концом.
— На ком это еще?! — Я возмущенно начала пытаться выползти из его обьятий, но меня немедленно поймали, замотали в валявшийся рядом плед и чмокнули в нос.
— На тебе конечно!
Тут то я его и простила
Глава семьдесят третья
Не сразу, конечно, простила.
— Что значит на мне? Ты мне предложение не делал!
— Ну вот, делаю.
— А на колено встать? А кольцо?
— Алин, я вообще лежу! Куда уж ниже. — Нас обоих эта ситуация забавляла донельзя. — Кольцо же давай завтра выберем? Я заметил, что ты свое обручальное на работе не носила раньше, почему?
— Да… — Не хотелось очернять бывшего мужа, но из песни слова не выкинешь. — Виталик очень экономный был когда мы встречались, а потом поженились. С одной стороны это было очень классно — мы быстро купили большую квартиру, хоть и зарабатывали не очень много. С другой вот так вот неудобно… Кольцо он купил на скидке и моего размера не было. Зато золотое, как он сам говорил.
У Станислава даже слов не нашлось, только известный жест рука-лицо.
— Ей богу, Алин, я пошлю Таньке цветы в благодарность. Иначе жил бы и не знал какая ты.
— А какая я? — меня тут же поцеловали в нос, отчего я расчихалась.
— Нежная, красивая, умная и очень, очень мне подходишь, — и Стас тут же показал как именно я ему подхожу.
— Так ты выйдешь за меня? — Он решил все таки уточнить.
— Да!
