— Велосипед мы убрали. И просто забыли о нем. Сейчас Гейл от него избавится. Надеюсь, — она выпила таблетку, прошла мимо Эми, задевая ту плечом, — надеюсь, ты теперь довольна.
Брови Эми взлетели от удивления. Уж она-то точно не чувствовала себя довольной. Но, надо признать, лица Лауры и Гейла тоже не светились от радости. Когда отец вернулся домой, Эми поняла, что не может находиться возле него. Все еще вне себя от состоявшегося разговора, она поднялась по лестнице, застыла перед дверью Ричарда.
Краска местами откололась, открывая вид на древесину, ручка тоже уже совсем стерлась. Но Эми было не до этого. Она лишь бросила осторожный взгляд в сторону первого этажа, а потом тихо открыла дверь. Из-за потемневшего неба внутри комнаты тоже было достаточно темно. Однако не настолько, чтобы не понять — комната пустая. Абсолютно. Эми уставилась на голые стены, с которых содрали даже обои. Словно тут никогда и не жил человек. Тот самый человек, что читал младшей сестре сказки перед сном.
Эми почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы, но зажмурилась, не позволяя им спуститься по щекам. Дверь заняла прежнее место, ручка щелкнула. А Эми скрылась в комнате напротив, падая в свое кресло в углу комнаты. Наверное, стоило лечь на кровать, так как рана никак не желала проходить. Эми дотронулась до кожи, но повязка не слезла, кровь не выступила.
— Итан, — позвала Эми, удивляясь тому, что действительно делает, — пожалуйста, если слышишь, приглуши немного эту боль. Как тогда, в котельной. Если можешь. — Он мог. И, кажется, слышал. Потому что Эми вдруг почувствовала, как ее начинает отпускать. Цепкие руки жара проскользили по нервным окончаниям и исчезли. Осталось только небольшое онемение. — Спасибо, — произнесла Эми.
Все же Эми поразительно быстро смирилась с мыслью, что в ее теле поселился кто-то еще. Она не могла избавиться от мысли, что все же в ней что-то сломано. У всех людей все работало нормально, а в Эми — нет. И от этих мыслей ее отвлекли громкие шаги на первом этаже. Семейная ссора набирала обороты. Но каждая ссора родителей заканчивалась одинаково, поэтому она не стала вмешиваться. Гейлу нужно выплеснуть эмоции, и он будет кричать на Лауру. А та, устав в итоге, расплачется и уйдет в спальню.
Эми еще раз подумала о родителях Дерека. Властная мать и подчиняющийся отец, а у нее наоборот. Баланс? Инь-ян? Некоторые вещи она никогда не поймет.
Эми приезжала в родительский дом, движимая своими воспоминаниями и уверенностью в безопасности, но теперь, когда она познала другой мир, пути назад не было. Что-то внутри просто не могло позволить ей наслаждаться детской невинностью. Приехав сюда, Эми растоптала свое прошлое. Она не настолько поругалась с родителями, чтобы вычеркнуть их из жизни, но поняла, что уже слишком выросла. Гейла и Лауру их дочь любила, но не могла позволить окунуть себя в иллюзию счастья. Потому что каждый из них был глубоко несчастен, но Эми хотя бы хватило смелости признать это. К сожалению, легче от них не становилось. Эми чувствовала себя так, словно собственными ногами вытоптала последнюю светлую дорожку в своем сердце, и скоро его заполонит колючий лес сомнений и тревог.
Дом вдруг перестал быть дружелюбным. Свет торшера показался холодным, слишком выбеленным, он отпугивал спасительную и теплую тьму, что гораздо приятнее сердцу Эми. Ведь именно темноту она ассоциировала со своей собственной душой, принимая ее неоднозначность и более глубокую, чем можно было бы подумать, пустоту. Эми еще немного посидела в кресле, разрешив себе насладиться шумом дождя, бьющимся о стекло. Так спокойно. Все портили непрекращающиеся грозные шаги на первом этаже. Дом вибрировал под их мощью.
Эми почувствовала укол вины. Сильный и мощный, будто массивную иголку от огромного шприца ткнули в сердце. Ярость уже схлынула, оставив после себя ворох проблем. Эми не сможет остаться здесь, несмотря на кажущуюся безопасность. Будет гораздо хуже, если Льюис приедет сюда в поисках Эми. Такая картина, нарисованная воображением, заставила занервничать. Определенно нужно хоть что-то выяснить.
Эми почувствовала, как перехватило ее дыхание. Вломившийся в ее квартиру вор пришел именно за книгой из личной библиотеки Льюиса. К сожалению, Эми не могла припомнить ничего существенного из рассказов. Ее мало интересовали сказки, которые там упоминались. Эми читала их сквозь сон, пропуская важные отрывки, пытаясь найти причину своего проступка. Получается, она все же была так близко к истине, но не стала ломать голову над загадкой.
«Нужно найти книгу. И еще того, кто оставил записку».
Эми загнала себя в угол и совершенно не понимала, куда двигаться. Она отругала себя, что не особо читала в этой жизни детективов, может, они научили бы ее думать по-особому. И эта мысль натолкнула Эми на образ детектива. Она представила его себе — пальто, трубка с табаком. Ну, либо неряшливые волосы, мятая одежда и бегающие туда-сюда глаза.
Эми достала телефон, пролистала список контактов, и, не позволяя себе долго думать, нажала на вызов. Хорошо, что Доминик оставил свой номер на сайте. Мысленно она уже готовила себя к тому, насколько неприятным будет разговор. Но не в первый раз, не во второй, не в третий Доминик не подошел к телефону. Эми устала набирать ему снова и снова, но спустя двадцать минут гудки все же прервал грубый мужской голос.
— Да?
— Доминик, привет…
— Погоди-погоди! Голос знакомый, сейчас вспомню, кто ты. Так… м… — он мычал несколько секунд подряд. — Нет, скажи еще что-нибудь.
— Доминик, мы только недавно виде…
— Ага. Точно. Я понял, — он фыркнул, — снова ты, безмная из «Черной кошки».
— Меня зовут Эми, — произнесла она, поморщившись от выданного прозвища.
— Я помню, — соврал Доминик, — так чем обязан?
— Кое-что произошло.
— О-о-о, погоди, угадаю.
— Доминик, ты не угадаешь.
И все равно он снова замычал в трубку.
— Тебе угрожали!
— Что? Как ты узнал? — Эми почти что лишилась дара речи.
Доминик, кажется, тоже.
— Так я, что, получается, угадал? Ничего себе… — сам удивился, после непродолжительной паузы произнес: — расскажи подробнее.
— Записка.
Он снова перебил ее:
— Шрифт, размер букв, смысл. Слова, предложения, знаки препинания, бумага.
— Написано от руки простым карандашом, но довольно ярко. Надпись «Хочешь жить? Тогда уезжай». Последнее слово написано крупно. Буквы написаны по-разному, даже одни и те же, значит, кто-то пытался подделать свой почерк. Бумага — оторванный клочок листа из моего альбома для рисования.
— Ты еще мой почерк не видела, безумная. А я даже его подделать не пытаюсь. Так этот чудак в твой дом проник? — получив положительный ответ, Доминик сказал: — Украл что-нибудь?
Эми сделала тяжелый вздох.
— Книгу. Вероятнее всего, она принадлежала Льюису.
