Книга Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента - Агата Санлайт

Алина

Конечно же, Шаукат повез меня в «Римские каникулы». Должно быть, все наши толстосумы водят сюда пассий. Однако мне было невероятно комфортно. И почему-то вдруг выяснилось, что общаться с Катом легче, чем с Иреком. Я не напрягалась, думая о каждом лишнем касании, не сомневалась — кто оплатит счет. Все происходило правильно. Так как надо. Естественно и приятно для нас обоих.

— Детская пицца? Для нашей физички? Это из-за долгого общения с мелкотой или есть другие причины? — смеялся Вяземцев над моим заказом.

— Причин масса! Например, я сижу с человеком, которому не так легко далась школьная физика! Вот, создаю антураж! — отвечала я той же монетой.

— Да ла-адно! — хохотал Кат и голубые глаза его удивительно светились. — Я же хорошо сдал! Ты сама меня похвалила! Не за красивые же глаза!

— Это уж точно! Иначе ваша Ляля Голда и Дмитрий Сомин получили бы высшие баллы. А ведь одна не сдала совсем, второй еле натянул на тройку! И то, я буквально извлекала из недр его мозга правильные ответы. Пришлось практически применить бурение, как при добыче нефти.

— Это у Сомина-то красивые глаза?! — казалось, Кат почти оскорблен моей ремаркой. — А у Голды вообще цветные линзы!

— Мм… Сдаешь женщину! Однако!

— Она не женщина! Она — мой соперник за твое внимание! Ты не ответила про Сомина!

В голосе Вяземцева слышалось искреннее возмущение. Будто бы он, в самом деле, ревновал меня к бывшему боксеру.

— У него очень редкий цвет глаз — зеленый. Сам не заметил?

— Представь себе, я не настолько бисексуален, чтобы отмечать красоту глаз людей своего пола!

— Это намек?

— Да!

— Мимо!

— Докажи!

— Как?

Я ожидала однозначного ответа и Кат не подвел.

— Поцелуй меня!

Мы выбрали отдельную кабинку в ресторане, фактически — отдельную комнату, расположенную за основным залом. Официанта сюда вызывали кнопкой. Так что чужих глаз я могла не бояться.

После тяжелого экзамена и нервотрепки со студентами, которые ничего не знали, но жаждали получить хотя бы тройку, хотя я могла поставить им кол и то с натяжкой, я отпустила себя.

Встала, скинула вязаную кофту, оставшись в одной белой рубашке стрейч. Кат застыл на своем диванчике, едва дыша. Казалось — он пробежал несколько километров, при этом еще перепрыгивая рвы и переплывая реки.

Враз помутневший взгляд Вяземцева остановился на мне, бродил по фигуре. Я села на Ката верхом, взяла его лицо ладонями и поцеловала. Не знаю, что такое на меня нашло. Я сто лет не целовалась с мужчиной, по крайней мере, добровольно. Случай в подсобке не в счет. Там все происходило помимо моего желания… или по желанию, но против голоса разума. Уже не помню, когда подобное случалось по моей инициативе. Однако спустя минуту я уже лежала под Катом, который жадно покрывал мою шею поцелуями и расстегивал рубашку.

— А если кто-то войдет? — шепотом спросила я.

Кат нехотя встал, и я услышала, как щелкнул ключ в замке нашей кабинки.

Вяземцев вернулся, сбрасывая голубую шелковую рубашку и брюки. А затем… и боксеры. Он был очень возбужден. Готов, так сказать. И я ощутила, как приятно сокращается внизу живота и становится слегка влажно.

Кат стянул с меня плотные лосины и еще одни — тонкие, трикотажные, которые выполняли роль белья. Обнаружив, что под ними ничего нет, опустился сверху, на коленях и принялся целовать вначале живот, затем выше и выше. Стянул, наконец-то, мою рубашку и одним движением расстегнул бюстгальтер.

— Мастер прямо! — с толикой осуждения произнесла я.

— Если бы встретил тебя раньше, ничего не умел бы… — рвано выдохнул Вяземцев.

— Это почему же?

— Потому, что после тебя никакая другая уже не нужна…

От этих слов у меня закружилась голова, хотя я совсем не пила. Да и Кат отказался от спиртного, потому, что собирался еще отвезти меня домой.

Я расслабилась, понимая, что хочу этого мужчину. Так, как прежде ни одного не желала.

Кат улыбнулся, словно поймал мои мысли.

— У меня не было женщин, с тех пор как мы познакомились…

— Ну прямо? — усомнилась я. — С моей первой лекции воздерживался?

— Думаешь почему я такой возбужденный?

— Ты серьезно? — я вгляделась в его глаза, все еще не веря, что этот плейбой не встречался ни с кем в интимном плане прямо-таки с первой нашей встречи.

— Серьезней некуда! — громко и прерывисто произнес Кат, глядя мне прямо в глаза. И я почему-то поверила. Даже не знаю. Может, я просто романтическая дурочка. Может, сработала женская интуиция. А может, все вместе.

Я подалась вперед и провела рукой по нацеленному стволу Ката. Вяземцев вздрогнул и двинул бедрами так, чтобы моя рука скользнула в другом направлении.

— Я хочу тебя! С первой встречи.

— Ну да? Прямо на лекции встал?

— Именно так!

И он, похоже, опять не врал. Я поняла, что снова теряю контроль от мысли, что этот мужчина так меня жаждал. И пока я спокойно рассказывала о физике, физика его тела недвусмысленно намекала на возбуждение.

Кат не дал мне докрутить в голове мысль. Поцелуи и ласки стали настойчивей, и я начала отвечать. Как могла. Гладила, сжимала упругие ягодицы Вяземцева, пока он входил туда, где давно не было ни одного мужчины. Кат действовал нежно и так пылко, что мне хотелось еще и еще. Дрожал от нетерпения, подтягивал меня на себя, надевал фактически. И это было так возбуждающе! Так будоражаще и так волнующе!

У меня окончательно сорвало крышу.

Я старалась двигаться в унисон, успевать, попадать в такт. Кат помогал, притягивал и придерживал, словно жаждал все сильнее и сильнее. Будто не мог отделиться от меня даже на секунду. Словно это причиняло ему почти физическую боль.

Это было подобно взрыву. Словно в нас обоих дремали вулканы и вот взорвались, вырвались на свободу.

Мы одновременно пришли к пику и впервые в своей жизни я второй раз за одну встречу занялась любовью.

Кат не останавливался, продолжал, двигался и еле дышал. Жар его поцелуев сводил меня с ума. Каждое касание обжигало и одновременно разливалось по телу теплой, приятной волной. Тягучие спазмы внизу живота переходили в невыносимое, сладостное томление… Между нами было такое электричество, какое никакая электростанция не выработает!

Когда мы второй раз вместе достигли вершины, я вздрогнула и спросила:

— Мы не предохраняемся! Как подростки! Шаукат!