Она со вздохом выключила телефон и бросила его в сумку. За последние несколько месяцев она убедилась, что сообщений, которые никогда не придут, лучше вообще не ждать. Мало того, ей удалось доказать себе — правда, не слишком твердо, — что офисным правилам следует подчиняться. Роза поднялась. Чтобы удивить менеджера, она, пожалуй, подчинится еще одному правилу и вернется за десять минут до конца обеденного перерыва, а не с пятиминутным опозданием. Время до конца рабочего дня она посвятит увлекательному составлению счетов, а если к вечеру не дождется известий от братьев, то позвонит им и выдвинет саму себя на главную роль в затее, заслуживающей только похвал.
— Я не вовремя? — спросила Вивьен по телефону.
На другом конце провода долго молчали.
Наконец Эди спросила:
— С каких это пор ты стала настолько деликатной?
— Ну, я думала, что ты, возможно, репетируешь…
— Репетирую.
— И устала…
— Да, устала.
— В таком случае я позвоню в другой раз, — заключила Вивьен.
— Ты где?
— Дома, — ответила Вивьен. — У себя в прихожей, сижу на стуле рядом с телефонным столиком и говорю по стационарному телефону.
— Голос у тебя какой-то странный.
Вивьен вытянула шею, чтобы увидеть свое отражение в зеркале на противоположной стене. Поправила прическу.
— А вид нормальный.
— Везет. А я виду сущий страх Божий. Последние репетиции всегда изматывают. Только что думала, что вжилась в роль, — ан нет, ничуть не бывало.
— Вот поэтому я и звоню, — подхватила Вивьен.
— Из-за моего спектакля?
— Да. Я хотела бы сходить на премьеру.
После очередной паузы Эди спросила:
— С чего вдруг?
— А что такого?
— Ты же никогда не проявляла даже тени интереса ко мне и к театру. Будь я склонна к виктимности, сказала бы, что ты никогда не оказывала мне никакой моральной поддержки. Наверное, теперь вдруг надумала только потому, что Роза живет у тебя.
— Не совсем… — осторожно отозвалась Вивьен.
— Тогда в чем дело?
— Я просто думала… — Вивьен вытянула ноги, повернула одну, изучая свой подъем в туфлях на высоком каблуке. — Думала, не привести ли Макса. Мы с ним могли бы прийти вдвоем, да и Розу прихватить.
— Шутишь?
Вивьен решила сдержаться.
— Нет, ничуть. Просто мне хочется сходить в театр, ему тоже, и мы могли бы собраться вместе.
— Но почему? — допытывалась Эди.
— А что тебя удивляет?
— Макс не отличит трагедию от кукольного спектакля. Виви, мы играем Ибсена.
Вивьен живо выпрямилась.
— Это совсем другой случай.
— Чем?
— Все дело в Максе. В нас с ним. Теперь все будет иначе.
— Боже… — в изнеможении простонала Эди.
— Я хочу заново познакомить Макса со всеми. Хочу, чтобы ты перестала язвить на его счет и дала ему шанс, хочу напомнить ему, что у меня очень интересная семья.
Эди коротко фыркнула в трубку.
— По крайней мере Рассел всегда был предельно корректен с ним…
— «Корректен», — повторила Эди. — Это что еще за новости?
— Не понимаю, откуда в тебе столько пренебрежения. Ты ведь знаешь, мы не разведены. Он по-прежнему мой муж. Ты знакома с ним уже двадцать пять лет.
— Вот именно.
— Я хочу только одного, — продолжала Вивьен, продевая карандаш в свернутый тугой спиралью телефонный шнур, — привести своего мужа в следующий вторник на спектакль, где моя сестра играет главную роль, и посмотреть этот спектакль в компании моего зятя, племянницы и племянников.
— Да ради Бога, — отмахнулась Эди, — хочешь поиграть в счастливое семейство — пожалуйста.
— Какая ты все-таки грубая…
— Просто реалистка, — поправила Эди.
— Эди, мне кажется, что теперь все будет по-настоящему.
После еще одной паузы Эди спросила изменившимся голосом:
— Ты уверена?
— Насчет Макса?
— Да.
— Уверена, — подтвердила Вивьен. — Он никогда не говорил со мной так, как в последнее время. Он хочет, чтобы все было по-моему, желает быть частью моей жизни, если я соглашусь, а не ждет, что я буду подстраиваться к нему, как раньше.
— Значит, больше не будет женщин, шикарных машин и принуждения к тому, чего тебе не хочется?
— Нет, — ответила Вивьен.
Эди задумчиво протянула:
— Неужели ты считаешь, что человек и вправду способен настолько измениться?
— О да! Я ведь изменилась. Теперь я гораздо сильнее, чем была когда-то.
— Ммм…
— Так я и сказала Максу, Эди. Заявила ему, что он может вернуться, только если действительно стал другим и прежние выходки больше никогда не повторятся.
— Вернуться? — переспросила Эди.
— Да. Он просил разрешения. Конечно, я ответила, что подумаю, и вот теперь хочу согласиться.
— Виви, — голос Эди зазвучал резче, — Макс собирается вернуться обратно в коттедж?
— Я же только что объяснила. Если он хочет жить со мной, другого способа нет, расставаться с коттеджем я не собираюсь. Я люблю и свой дом, и Ричмонд.
— Значит, Макс снова поселится в твоей девичьей келье…
— В моей спальне. Да.
— А как же Роза, позволь узнать?
Вивьен вытащила карандаш из телефонного шнура и принялась рисовать в блокноте гигантский глаз в профиль, с гротескно-густыми ресницами.
— В том-то и сложность…
— Она не может жить у тебя, если там будет Макс!
— Да.
— Значит, ты ее выставишь…
— Да, я собираюсь попросить ее подыскать другое жилье, — подтвердила Вивьен, пририсовывая нижние ресницы. — Сегодня приготовлю особый ужин в ее честь и все объясню. Уверена, она меня поймет.
— Ты — нечто…
— Она же видела, к чему идет дело. И была так мила, так помогала мне и слушала с таким интересом…
— Ясно, — пробормотала Эди.
— Откровенно говоря, она не могла не понять, что будет дальше.
— Да уж, такого слона да не приметить…
— Она умница, — продолжала Вивьен, не слушая сестру, — трудится изо всех сил, из дома носа не высовывает, и…
— Этого достаточно, — перебила Эди. — Роза — моя дочь.
— О, я сделаю все возможное, чтобы не обидеть ее…
