обступили.
— Где остальные, Егорка? Куда ушли?
Егор только мычал, переводя безумный взгляд с одного на другого.
— Да что мы с ними цацкаемся! — Витек схватил Егора за ворот свитера, подтащил к костру, выхватил из костра тлеющую ветку и прижал к ноге парня. Тот страшно закричал. Вспыхнула штанина, сжигая белье и ногу.
— Куда ушли, тебя спрашивают? — зло кричал Витек. — Куда, сука, куда? — и он снова прижал ветку к ноге Онищенко.
— Туда они ушли! Туда! — Егор махал рукой куда-то в сторону, и еще долго после того, как его оставили лежать у костра рядом с Герой повторял: «Туда! Туда!», пока не затих.
— Вот они, красавцы! — радостно закричал Витек, оборачиваясь к своим подельникам.
Совсем рядом с кедром, в овраге, у ручья, протекавшего на дне этого оврага, сидели Люба, Колычев и Тубор.
— Эх, Любаша, вот и встретила ты свое счастье! — кричал Витек, спускаясь в овраг. За ним, переглянувшись и кивнув один другому, осторожно начали спускаться Горбун и Кулик.
Витек, наконец, спустился, направился к Любе. Та, видимо, была обессилена холодом и сознанием безнадежности положения, равнодушно выставила вперед руки, мотая головой, мол, нет, ни за что. Красивое когда-то лицо было разбито, все в крови, левого глаза не было видно, говорить она не могла, только страшно мычала, как безумная. Шатаясь, из последних сил поднялись Тубор и Колычев, преградили Витьку путь.
— Отошли быстро! — прошипел тот и ударил Колычева. Тот отлетел назад, но остался стоять, выбрасывал вперед руки, пытаясь ударить насильника.
«Ох ты ж господи!» — вздохнул Витек, схватил парня за горло, сжал и тут же другой рукой с кастетом ударил снизу вверх в нос. Сергей зашатался и рухнул. Одновременно Горбун подскочил к ребятам и все той же рукояткой пистолета проломил голову Тубора.
— Ну вот мы и одни, дорогая! — заклекотал Витек, подступая к девушке.
— Витек! Я тебе что говорил? Быстро оставил ее!
— Да ты кто такой? — Витек развернулся и ощерился. — Ты кто такой, чтобы мне приказывать? Я ж тебя, гнида, размажу! Горбун, мы с тобой вместе чалились, ты что, этому хмырю дашь над своим кентом измываться?
— Дам, — улыбнулся Горбунов. — Еще и помогу.
И сшиб его ударом кулака. Витек упал, удивленно посмотрел на Горбунова, что-то прошипел и попытался подняться, размахнуться кастетом. Но Кулик ударил его ногой в лицо, и Витек снова рухнул.
— Погоди, — Горбун ухмыльнулся. — Особо борзых у нас наказывали вот так…
Он поднялся по склону чуть выше, высоко подпрыгнул и со всего размаху приземлился обеими ногами на грудь уголовника. Ребра, ломаясь, хрустнули, изо рта Витька хлынула кровь, глаза закатились, он захрипел, поднял руку, как бы защищаясь от экзекуции. Но Горбун для верности повторил процедуру, после чего Витек затих окончательно.
— Рожу ему еще подправь, идиоту, чтобы узнать было нельзя, — брезгливо сказал Кулик.
Горбунов согласно кивнул и кастетом Витька быстро изуродовал того до неузнаваемости.
— Вот и славно, — подвел итог Кулик, перекладывая вещи из своих карманов в карманы Витька. — Спи спокойно, товарищ Семен Серебров. Ты все сделал как надо, мы тебя вечно помнить будем!
— По зубам определят, — произнес Горбунов. — И по наколкам.
— Ну, это когда еще будет! Там гадания начнутся: были у Сереброва наколки и фиксы, не было их, одни, как всегда, будут утверждать, что были, другие, что не были…
Перевел взгляд на застывшую в ужасе Любу.
— Сейчас, Любонька, все кончится, кончатся твои мучения…
Люба замотала головой, попыталась отползти, но Кулик подтянул ее к себе и, резко повернув голову, с хрустом сломал шею. Люба обмякла, власовец оттолкнул ее от себя, сбросил в ручей.
— Надо их к воде подтащить — смоет по весне, пусть ищут до морковкина заговенья, куда эти туристы делись.
— Резонно! — важно подтвердил Горбунов, подтаскивая трупы студентов к ручью.
Когда они стали выбираться, и головы обоих показались над краем оврага, раздался крик:
— Вон они! А ну стоять!
К оврагу по склону неслись двое мужчин. Один из них держал в руке какой-то слишком уж большой пистолет. Горбунов поднял Вальтер, но тот, с пистолетом, оказался проворней и выстрелил первым. Пуля просвистел у Кулика над ухом. Горбун охнул, схватился за бок, упал на колени. Сашко наклонился, вырвал пистолет из рук подельника и, практически не целясь, выпустил несколько пуль в сторону мужчин, которые тоже упали на землю и залегли. Тот, с пистолетом, не двигался. Второй пытался вытащить у него из руки оружие — и никак не получалось. На верхнем склоне горы показались нарты, запряженные четверкой оленей.
— Вон он, манси, бегом! — закричал Кулик, и они с Горбуном побежали навстречу спасительным нартам.
Ашеру наконец удалось вытащить Стечкин из руки Смирнова, он несколько раз выстрелил в сторону удалявшихся нарт, но было непонятно, попал или не попал.
— Кус эммак![17] — выругался он и в сердцах швырнул в снег пистолет, коротко шипнувший горячим стволом.
Потрогал вену на шее Смирнова. Тот был мертв.
* * *
Когда Борис и Лея через несколько часов вышли на вершину Главного Уральского хребта, подошли к Холат-Сяхыл и спустились вниз по склону, то увидели палатку, у которой лежало тело капитана Смирнова. Лея вскрикнула, зажав рот ладонью, а Борис резко пригнул ее голову к земле, пригнулся сам, озираясь.
— Да ушли они уже, — Ашер выбрался из палатки, кутаясь в одеяло сорокинцев. — Пропустили мы их, опоздали.
— А туристы? — спросил Борис.
Ашер только махнул рукой, ничего не сказал.
— И Зоя?
— Все. Они убили всех.
— Где она?
— Иди прямо вниз по склону, только не трогай ничего.
— Почему? Их надо похоронить по-человечески.
— Не надо.
— Да почему? Что ты за человек такой!
— Какой есть. Вернешься — объясню, если сам еще не понял.
У Бориса не было даже сил злиться, просто махнул рукой и спустился по успевшему затвердеть снегу вниз. Зоя лежала вниз лицом, под носом застыли две струйки крови, на щеке — льдинка слезинки. Борис сглотнул, положил руку девушке на плечо. Посидел немного рядом на корточках, погладил застывшее плечо и стал подниматься вверх.
— Попрощался? — мрачно спросил Ашер.
— Попрощался, — так же мрачно ответил Борис. Лея беззвучно рыдала, обняв майора, уткнув нос в шерсть малицы. — Ну, и почему их не надо хоронить?
— Начинай мыслить логически. Убит капитан госбезопасности. Убит нацистским преступником в безлюдной местности. Возникает естественный вопрос: а где был сотрудник Комитета Борис Огнев? Где он прохлаждался, когда его начальника убивали нацистские преступники? А он с родной сестрой, приехавшей в гости из дружественного Израиля, ночевал в мансийском чуме, оставив товарища одного против вооруженных преступников.
— Я
