Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
что кто-то из труппы способен на такое. Я, конечно, знаю их не так давно, но всё равно в голове не укладывается. А ты так спокойно об этом рассуждаешь…
– Мне легче, чем тебе, Филипп. Я знаю их всех не больше недели, и личная симпатия и совместное преодоление трудностей не застят мне глаза. Люди бывают жестоки к себе подобным, мы оба с тобой хорошо это знаем. А теперь ответь мне, не задумываясь, кто, по-твоему, лучше всего подходит на роль сообщника Люсиль? Назови первое имя, что пришло в голову. Ну же!
Филипп зажмурился, раскрыл глаза, поднял взгляд к потолку и, наконец, развёл руками, виновато улыбнувшись.
– Проклятье. Я не могу, Олив. Я не могу поверить, что кто-то из них мог подстроить Люсиль такую дьявольскую ловушку. Никто из труппы, я уверен, не способен на такое. Мы же все как одна семья.
– А что, в семьях никогда не совершают преступлений? – тихо спросила Оливия, не глядя на брата. – Ну ладно, а кражу экспонатов ты можешь представить? Есть в труппе кто-то, кто, как тебе кажется, мог бы её совершить?
Филипп надолго задумался. К моменту, когда он вновь беспомощно развёл руками, Оливия успела покончить с бифштексом и теперь с наслаждением допивала пиво и доедала сыр.
– Я теперь понимаю, почему Эффи постоянно голодна, – заметила она, подъедая всё до крошки. – Сцена вызывает страшный аппетит.
– Не слишком-то увлекайся, – посоветовал Филипп. – И кресло, и зеркальный шкаф рассчитаны на актрису с определёнными параметрами. Несколько лишних дюймов в талии, и вся программа полетит к чертям. Я и так ума не приложу, что делать с Эффи, когда её рука восстановится. За эти дни она чудовищно отъелась, и, как мне кажется, даже во сне лопает мармелад и грызёт орехи. Миссис Бенджамин жалуется, что Эффи совсем отбилась от рук.
– Вот! – Оливия азартно прищёлкнула пальцами. – Миссис Бенджамин! Мне, признаться, именно она кажется самой подходящей особой. Есть в ней что-то такое…
– Нет, – возмутился Филипп. – Ты просто плохо её знаешь. Миссис Бенджамин – душа всей труппы. Она и Бродяга – старожилы. Именно благодаря им труппа не развалилась, и даже в самые трудные времена артисты имели ангажемент и крышу над головой. Да и сейчас – если бы не они и не их советы, мне не удалось бы удержать «Эксельсиор» на плаву.
– Арчи? – предложила Оливия наобум.
– Арчибальд Баррингтон, бесспорно, не без недостатков, – вынужденно согласился Филипп. – Не всегда знает свою меру и уже не раз пропускал утренние репетиции. Но он настоящий большой артист, комический «лев», и без него и без мисс Бекхайм театр потерял бы существенную часть публики, которая посещает именно «тот самый мюзик-холл» и не хочет мириться с «этими новомодными штучками».
– Эдди? Ты сказал, что он единственный крутился вокруг Люсиль, изображая страсть и отчаяние. Талантливому артисту ничего не стоит сыграть безнадёжно влюблённого юношу.
– Не думаю, что это Эдди, – Филипп поморщился, а затем пояснил: – Эдди Пирс – отличный танцор, но отвратительный актёр. Да, он красив, по-настоящему красив, но для театрального актёра это скорее проклятие, чем дар Божий. У него же ничего нет, кроме фактуры. Когда он изображает лирического героя, то публике вместо «Приди ко мне, моя любовь» слышится «Варёная говядина и морковь». Хотя на открытках, таких, знаешь, с кинематографическими звёздами, он смотрелся бы великолепно.
– Джонни Джиленхолл? То есть Кёртис. Джиленхолл – это ведь сценический псевдоним? – Оливии понравилась игра, хотя для расследования полезной информации пока было немного.
– Да, его настоящая фамилия Кёртис. Джонни? Возможно… – Филипп задумчиво повертел в руках серебряную солонку с откидывающейся крышкой. – Я не очень хорошо его знаю. Он такой, немного сам по себе. Плохого ничего не скажу, малый он трудолюбивый, и в тяжёлые времена на него можно положиться. Как танцор неплох, но в звёзды не метит. Часто занимает небольшие суммы, думаю, играет на бегах или что-то в этом роде. Но всегда отдаёт долг до последнего пенни. И он, кажется, единственный, с кем Люсиль умудрилась не повздорить и кого у неё не получилось очаровать. Он предпочитал не замечать её, а она его. Это подозрительно, ты не находишь? Может, они избегали друг друга, чтобы не выдать себя?
– А что ты скажешь о Марджори Кингсли? – когда актёры закончились, Оливия перешла к актрисам.
– Очень талантливая, – с чувством высказался Филипп. – Настоящая актриса на сцене – смелая, яркая! – и до судорог застенчивая и чувствительная особа в жизни. Не знаю, как в ней всё это помещается. Есть в ней что-то жалкое. Хотя я рискнул дать ей в новой пьесе роль Яго, и, надо признать, справляется она превосходно. Благодаря костюму Проппа и искусному гриму почти невозможно догадаться, что Яго играет женщина. Я уверен, критики будут в восторге.
– А Пропп? – оживилась Оливия. – Я совсем позабыла о нём.
– Не думаю, что он тот, кого мы ищем, – сказал Филипп, и от этого «мы» на сердце у Оливии потеплело. – Он целиком погружен в дела театра. Вечно носится с платьями Имоджен… – лицо Филиппа вновь помрачнело. – Да и духа у него не хватит на такое.
– Чтобы смазать жиром капитанский мостик и превратить его в скользкую дорожку, крепкие нервы и не требуются, – заметила Оливия. – Дел на пять минут: достаточно пробраться в театр, когда там никого нет, а потом, когда всё произошло, тщательно протереть помост. С этим справится любой. Непонятно одно: почему он не протёр подошвы туфель жертвы? Не успел? Или просто допустил ошибку? Но мы отвлеклись. Что насчёт Эффи и Лавинии Бекхайм?
– Ни та, ни другая, – категорически заявил Филипп. – Эффи, конечно, обжора, и часто позволяет себе ехидничать, но убийца? Нет! Она отличная актриса, амплуа субретки прямо-таки создано для неё. Великолепно танцует, очень артистична. Порой склонна переигрывать, но быстро спохватывается. Нет, Эффи на такое не способна.
– Ехидна, – задумчиво пробормотала Оливия.
– Что?
– Ты сказал, что Эффи ехидничает. Люсиль Бирнбаум повесила в её гримёрке гобелен с изображением Ехидны.
– Да, что-то такое было, – Филипп наморщил лоб в попытке припомнить. – Кто-то из артистов был сильно этим возмущён. Да, точно, это была Эффи, – он щёлкнул пальцами, и официант тут же вынырнул из-за стойки и подошёл к их столу.
– Нет, нет, больше ничего не требуется, – заверила того Оливия. – Принесите счёт, пожалуйста. А что с Лавинией Бекхайм? – обратилась она к брату.
– Подозревать Лавинию, всё равно что подозревать викария сельской церкви в том, что он крадёт церковные подношения и в полнолуние нагишом исполняет обряды чёрной мессы. Уж кого-кого, а Лавинию ты можешь исключить из списка подозреваемых, Олив. Она
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
