от счастья, кричали и прыгали – и чтобы освежиться, прыгнули вниз в прохладные воды Виждая. Их сердца разорвало от восторга раньше, чем тела разбились, ударив по земной тверди (по воле Энгру). Не бульк, а целый взрыв в красивом, безопасном мире Камы
Счастье удивилось и долго смотрело в лица мертвых детей, на их ярко-рыжие волосы, пытаясь понять. Лица абсолютно счастливы и безмятежны. Странно. Внешне мир не изменился – все такое же небо, земля, цветы – счастье силилось понять… Нежданный интерес также завладел белым облаком над Мараем – одна его часть выдалась вперед, закруглилась в виде головы, на которой открылись глаза (через просветы глянуло голубое небо) – чтобы лучше видеть; над головой – чтобы лучше слышать – встали торчком короткие уши. Другая часть облака, удерживаясь над Мараем, вытянулась и распушилась (как любопытный Кефирчик на подоконнике в библиотеке – прим. Озем). Облако обрело облик странного животного. Любопытство сгубило кошку. И никто не заметил, как на соседней горе Шайтанке осела земля, словно сделался подкоп – рыли лапами снизу. Из недр земли зазвучал гул – Энгру так выражал недовольство, что Кама зашла слишком далеко. Впервые боль и скорбь явились в мир и пронзили его. Счастье знало, что это его вина. Но как исправить? Счастье обернулось горем. Первая смерть в долине. Созданный Камой уютный мир нарушился – Энгру не потерпел его. Но воспоминания о былом счастье превратились в фантомные боли у потомков.
Нет счастья на земле… Разве только в Утылве.
– Ну-у, – закончил Максим – до эдаких философских вершин мне не воспарить подобно корыльбуну. И падать я не хочу… Тут еще что-то написано? Обрывок мысли?
…Счастье может причинить боль, ранить. Пусть за счастье придется заплатить… Горе бывает таким упоительным, таким сладким. И лучше чувствовать горе, чем не чувствовать НИЧЕГО – быть несчастным и бесчувственным истуканом. Упс!.. Вот вы и поняли – протиснулись в дырку. Поздравляю! И тут же застряли… Потому что этого недостаточно для счастья. В сказочной Утылве еще может быть. Но в России нет – это сказка чудесатей и страшней. Особая страна, да еще с таким историческим наследством…
6 Конец мира.
Мир прекрасен для нас и будет таким после. Поколения сменятся на земле. Каждое пройдет свой путь. Переживет победы и утраты. И как признание своей вины (всегда найдется, за что) воздвигнет памятник-звезду на Шайтан-горе – своим героям, своим комиссарам. Этот порядок вечен. Или все же нет? В Пятигорье есть еще одна легенда со страшным концом. И она когда-нибудь исполнится. Наш мир исчезнет. Но не в результате кровопролитных войн, природных потрясений. Это не самое страшное. Люди позабудут, кто они. Не станут ценить наследство предков. Сын не вспомнит отца, брат – брата, внук – деда. Племянник – родную тетку. Старики умрут в одиночестве. И в царстве Энгру для них не найдется места, ведь никто среди живых не будет скорбеть о мертвых. НИКТО НЕ БУДЕТ ЧУВСТВОВАТЬ НИЧЕГО. Люди снова превратятся в глиняные фигурки, растрескаются и рассыплются. Кама не сможет возродить их снова (и захочет ли?) – она уже истратила собственный дивор.
Все когда-нибудь закончится. Мы умрем. Очень нескоро умрет и Пятигорье – оно постепенно блекнет, увядает. Уже сейчас в мире остался лишь один – отнюдь не самый умный и великий – корыльбун. Да и число ворпаней катастрофично поубавилось – тылки видят только двоих, и эти двое не везде поспевают. Поистине катастрофа. Мы тихо, незаметно забываем. И все мельчает, а главное – наши мысли, стремления, дела – подвиги и даже злодейства. Люди становятся глиняными куклами – лишь копиями Энгру. Но в подобном виде они Энгру не нужны и не интересны. Он безразлично замкнется в своем железном дворце. Воды Виждая утекут в подземное озеро. Исчезнет, скроется окончательно Марай. Без пятой вершины Пятигорье – уже не Пятигорье. Оскудеет земля, высохнут океаны. Небо начнет давить, но никогда не упадет ни на наши – ни на чьи иные – головы. Все живое погибнет. Железные рыбы, на которых держится земля, освободятся от своей ноши и довершат разрушение мира. Воцарится хаос (еще тот – до Энгру), и пройдет черти сколько времени, прежде чем послышатся (кем услышанные?) первые лопающиеся пузырьки…
Так вот, этому не бывать!!..
****
В комнатке за читальным залом, послужившей для заседания молодежной ячейки, атмосфера накалилась – даже воздух стал отсвечивать красным. Говорили все разом, жестикулировали, перебивали, спорили. Ребята разволновались, раскраснелись.
– Да чего удумали-то? Петька, ты мозги ночью на горе не застудил? Отказывают тебе…
– Кто? Ты отказываешь?
– Мозги собственные. Я ожидал чуть-чуть смысла. А это… это… Не акция это, а сумасшествие!
– Почему же нет? Вот почему?!
– Куда повесим? В Утылве высоток нет. Не мегаполис мы. В Кашкуке, вообще, старые двухэтажки, даже в управе два этажа – ну, в мэрии три… В Новом Быте, конечно, выше – но не выше пяти. Брежневки да последние монолиты – железобетонные… На крышу забраться не сложно, особенно в новостройке – там по лестнице, с комфортом… Можно на дом родителей мэра Колесникова…
– Слишком легко. Нашу задачу не решает. Нужен ошеломительный эффект. Бомбический!
– Еще можно на памятник. На главный. На Родину-Мать на постаменте – в ее раскинутые руки.
– Тебе руки оторвут. Назовут надругательством над святыней. И потом, как ты памятнику руки-то сожмешь? Ляпнул, не подумав?
– Ой, Петька, не нравится мне, – голос Юлика дрогнул. – Не доросла до твоего масштаба Утылва. Ну, не шмогла она, не шмогла… И мы – молодежная ячейка, а не эти из книжки – герои из Молодой Гвардии…
– Ага. Мы не герои, а мирные люди… Ну и не кочегары мы, не плотники, да! Мы монтажники – высотники!! Куда полезем?
– Здесь есть какая-нибудь башня? Телебашня? – Иван Елгоков загорелся энтузиазмом. – В Кортубине тоже так развлекаются – залезают на крыши. Они называются руферами… Идея больно хороша!
– Вот только с выбором у нас… Стоит дать себе труд поразмыслить, и поймешь – вариантов немного. Если честно – один…
– Мне кажется, я понял, – вымолвил Лешка. – На каком варианте ты остановился. Неплохо…
– Что неплохо? – Юлик всерьез испугался. – Ой, худо – плохо мне…
– Нюни не распускай, – буркнули братья Анютины. – Бог не выдаст, свинья не съест. Надо сначала узнать. Говори, Лешка. Обсудим.
– А что повесим? Откуда возьмем? Не снимать же триколор с крыши мэрии. Там менты часто ходят. Незачем подводить дядю Клима – лейтенанта Жадобина. И потом. Ну, поменяем мы флаг с одного места на другое. Ну, несуразно
