Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
произошедшее с женой Корсакова?
В графу действия, все что я смог придумать с ходу, вписал: «Идет по пути Силы»
Так же отчеркнул и подписал: «Мелко»
Немного посидев над этим листком, чуть в стороне написал «Настя». Поставил знак вопроса, а затем перечеркнул имя любимой девушки. Не знаю почему, но я был в ней уверен. Не важно, какой она была раньше. Что-то говорило мне, что она искренне любит меня и не предаст. Так что включать ее в разбор не имело смысла. Стратегию я буду строить на других аспектах.
Теперь дошло дело и до Шанса. Я отложил второй листок и вернул себе первый.
Шанс утверждает, что является «совестью» мира духов. Что ж, вполне возможно. Мне очень хотелось в это верить. И если честно, змей всеми своими действиями доказал, что это может быть правдой. Так что, я решил исходить из этой предпосылки.
Но все же, его мотивы мне были не ясны. Он помогает мне, в этом нет сомнения, но мало что говорит. Если бы я хотел иметь соратников, то непременно бы им все рассказал.
Я задумался на секунду, вспомнив, как совсем недавно, не стал посвящать во все детали Романа. Может быть и Шанс так же, не хочет потерять меня, как товарища, соратника, ученика и адепта, потому и не делится всей информацией сразу? А придет время, расскажет мне все. Возможно.
Но то, что змей определенно преследовал какие-то цели никаких сомнений у меня не вызывало. А могут ли быть эти цели как-то связаны с делами со Стрибогом? Не знаю. Тоже возможно.
Теперь, что делает Шанс: помогает мне, учит(?), усиливается за счет духов. Кстати зачем? В противовес Шалоку? Зачем вообще духам нужна эта сила? Зачем она что Шалоку, что Сивроку, что Шансу? У всех мотив один и тот же? Или они разные?
Что еще сделал Шанс? Привел меня в этот мир. Почему именно меня? Просто потому, что так сложилось? Так карта легла? Не знаю. Тут тоже надо подумать. Я так и записал.
Перечитал все написанное и снова поменял местами листки с моими каракулями.
На том, что был озаглавлен «Люди», чуть ниже написал «Я»
Каковы мои мотивы? Для чего я совершаю все эти действия? Я не хочу, чтобы пострадали люди, ни в этом мире, ни в моем старом. Мне важно защитить их. И не просто защитить абстрактных людей, а в том числе и своих близких, друзей и любимых.
И что же я делаю для этого? Я подумал и написал: «Кручусь, как белка в колесе, но все больше напоминаю себе несмышлёного теленка, глядящего на мир большими от удивления глазами». Перечитал написанное и зачеркнул. Сначала просто перечеркнул, а затем и залил чернилами, чтобы не видеть написанного. Потому что это было не так! Нет! Я вживался в этот мир, учился понимать его законы, а сейчас я разбираюсь в происходящем, выстраиваю свою собственную стратегию. Я не несмышлёный теленок. Я вполне так расчетливый удав, ведущий свою охоту неспешно и медленно, но так чтобы наверняка. Чтобы ни один трясущийся от страха кролик не ушел от своей судьбы, и чтобы другим хищникам было не повадно идти против моих правил.
Все это я записал и улыбнулся. Перечитал и добавил три восклицательных знака.
Убрал лист и положил перед собой чистый.
Написал на нем «Серый туман». Подумал над формулировкой. Похоже, это какой-то аналог протоплазмы, пожирающей все живое и переводящей весь материал в энергию. Пожирающий ради получения Силы, которой потом могут пользоваться духи — порождения этого тумана. Есть ли у тумана собственное сознание? Возможно, что его и нет.
Над следующей надписью я долго думал, но все же написал: «Дозорная!» И даже подчеркнул эту надпись двойной линией. Она была важна. По ней слишком много вопросов. Почему дозорная помогает мне? Я был на девяносто процентов уверен, что это она провернула тот трюк с Политой. Все эти знания в моей голове — дело рук дозорной. Я отчетливо вспомнил, как услышал стрекот кузнечиков, когда наклонился за цветами. До того момента никакого стрекота слышно не было. И пусть в этот раз не было спецэффектов с затемнением и лишением слуха, стрекот однозначно был тем самым. А значит дозорную нельзя исключать из уравнения. К тому же, она как-то связана с Шансом.
Дальше. Разрушитель. Эту надпись я не стал никак выделять. Просто поставил вопросительный знак. Его однозначно стоило учитывать при составлении стратегии, но вот данных по нему у меня не было. Нужно спросить у Шанса, может быть, хотя бы расскажет, как действует это существо. Что за механизм разрушения мира он использует?
И последнее, что я решил записать, прежде чем приступлю к составлению стратегии — это странности. То, что мне кажется необычным, что требует особого внимания.
Итак, во-первых, зачем духам сила? Во-вторых, что за энергетические катаклизмы? В-третьих, дела Стрибога и Шанса. Это может быть важно. И в-четвертых, мои фантомы. Те вещи, что я создаю при помощи магии. В очередной раз я заметил, что никто их больше не делает. Ни Корсаков не использовал ничего подобного, ни Гончаров, ни Волоконцев, ни Император. Все эти адепты своих духов применяли довольно простую и понятную магию. И только я выпендривался. Не стану задавать вопрос почему я это делал. А вот почему другие не делали ничего подобного? Странно.
Пожалуй, пока все. Я положил перед собой все исписанные листки в один ряд. Достал чистый и уложил перед собой. Обмакнул перо и написал: «Стратегия!» и в скобках добавил «Что делать?»
Глава 24
Я сидел над листком с надписью «Стратегия» и не мог написать ни одной буквы. Любой текст начинается с первой буквы. Даже когда не можешь начать, стоит лишь написать одно, самое первое слово, как дальше буквы ложатся на бумагу строчка за строчкой. Но сейчас не получалось. Что-то меня тормозило.
Рука с пером зависла над желтоватой бумагой и едва заметно подрагивала. Капля чернил сорвалась с острия пера и упала точно на середину, образовав огромную кляксу похожую на монстра.
Черт! Монстры! Как они могли вылететь у меня из головы? Я смял и отбросил лист, все равно безнадежно испорченный огромным пятном, и подтянул к себе выложенные в ряд исписанные листки.
Взяв тот, что со «странностями», написал на нем слово «Монстры».
Эти твари были из другого мира, они пришли к нам, спасаясь от Разрушителя. Я провел дугу от «Монстров» к «Разрушителю», тем самым как бы связав эти два слова.
Затем сменил лист на тот, что был про духов и сбоку от списка действий Шалока приписал: «Взаимодействует с монстрами».
Ведь эти твари как-то решили, что им нужно топать к монастырю. А три из них разделались со старыми обитателями того места и установили новые порядки. А значит, виной всему был либо Император, который мог бы ментально контролировать действия монстров, либо Шалок, способный сделать то же самое и даже больше. Я ставил на духа.
Но теперь возникал новый вопрос, как он это делал? Была ли задумка с монстрами изначально или же хитрый дух воспользовался ситуацией в свою пользу? И еще, зачем? Хотя зачем как раз было понятно. Наверняка девушки послушницы легко лишались рассудка, когда им регулярно показывали чудовищ и не только показывали.
Все эти размышления я коротко записал на бумаге и отодвинул лист.
Взял чистый и вновь написал на нем о стратегии.
И вот теперь дело пошло. Я работал над текстом несколько часов. Иногда прерывался на раздумья, выверяя свои идеи и планируя действия. Временами идеи сыпались из моей головы, как из рога изобилия, а порой я стопорился и не мог придумать ничего стоящего, но в итоге, я все же смог разработать план действий. И не только то, что мне нужно было делать, но и вопросы, о которых стоит задуматься в первую, во вторую и даже в третью очередь.
Получилось довольно объемное произведение — исписанный мелким почерком лист бумаги, да еще и с двух сторон.
Я перечитал написанное и усмехнулся. Смахивало на какой-то план действий по прохождению компьютерной игры. Хинты, говоря языком моей юности. Все еще не переставая улыбаться, я приписал в самом низу: «Не отступать и не сдаваться!» Почему-то после такой приписки, хинты превратились в постановление съезда партии. Неужели высокопарные лозунги превращали обычный набор правил поведения
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
