Марио улыбался.
— Многое. Например, после первого убийства, совершенного Монстром. Сальваторе Винчи прошел обследование в психиатрическом отделении больницы Санта-Мария-Нуова. Зачем — мы не знаем, результаты обследования, кажется, затерялись. Возможно, мальчик, укравший пистолет, все-таки сделал с ним что-то ужасное.
Он протянул руку, пошуршал бумагами и вытащил доклад ФБР.
— Ваше ФБР в этом документе приводит немало особенностей, которыми, вероятно, обладает Монстр. Давайте примерим их к нашему подозреваемому. Тут говорится, что преступник, вероятно, привлекался за мелкие преступления, но не за преступления, связанные с сексуальным насилием или членовредительством. За нашим парнем числятся угоны машин, нелегальное хранение оружия, взлом и поджог.
Специалисты предполагают, что во время семилетнего промежутка между преступлениями, с 1974 по 1981 год, Монстра не было во Флоренции. Наш человек уехал из Флоренции в январе 1975-го. Вернулся в конце восьмидесятого. Через несколько месяцев снова начались убийства.
Доклад предполагает, что в период совершения убийств преступник жил одиноко, а когда жил не один, то, возможно, с пожилой женщиной, бабушкой или тетей. Семь лет, пока он отсутствовал во Флоренции, наш подозреваемый прожил у тети. Через несколько месяцев после последнего убийства в 1985 году он познакомился с пожилой женщиной и переехал к ней. Правда, с 1982 по 1985 год он был женат, но, по сведениям карабинеров, тайно собиравших сведения, брак был расторгнут как «impotentia coeundi» — как не осуществившийся. Хотя, по правде сказать, ссылка на «impotentia coeundi» иной раз приводится в Италии как предлог для развода, даже если не соответствует истине.
Специалисты из ФБР говорят, что этот тип убийцы часто контактирует с полицией и стремится сбить следствие со следа или по крайней мере узнать новости. Наш подозреваемый предложил карабинерам работать у них осведомителем.
И, наконец, исследования историй серийных убийств часто обнаруживают в прошлом недостаток материнской любви и сексуальное насилие в семье. Мать нашего человека убили, когда ему был год. Он вторично перенес травму разлуки с матерью, когда из семьи ушла любовница его отца, долго заботившаяся о мальчике. Он жил в маленьком доме, где отец его проводил сексуальные оргии, в которых участвовали мужчины, женщины, а может быть, и дети. Требовал ли отец и его участия? У нас нет доказательств ни того — ни обратного.
Я начинал понимать, к чему он ведет. Специ глубоко затянулся и выдохнул дым.
— В докладе предполагается, что первое убийство он мог совершить в возрасте двадцати с небольшим. Однако ко времени первого убийства нашему человеку было всего пятнадцать лет.
— Разве это не снимает с него подозрений?
Специ покачал головой.
— В действительности многие серийные убийцы начинали в удивительно юном возрасте. — Он перечислил имена нескольких известных в Америке серийных убийц, называя возраст дебюта каждого: шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать, семнадцать. — Парень чуть не попался на первом преступлении 1974 года. Это была проделанная в панике работа импульсивного новичка. Он справился только потому, что убил мужчину с первого выстрела, однако это была случайность. Пуля попала в плечо, но потом, отвернув от кости, вошла в грудь и остановила сердце. У девушки было время выбраться из машины и бежать. Убийца стрелял ей вслед, но попал только в ногу. Ему пришлось добивать ее ножом. Затем он поднял труп и отнес за машину. Он пытался овладеть ею, но не сумел. Сексуальное бессилие, «impotentia coeundi». Тогда он подобрал виноградную лозу и воткнул ей в вагину. Он остался с трупом, ласкал его единственным орудием, приносившим ему возбуждение — ножом. Он, может, и хотел бы изнасиловать труп, но не мог. Тогда он сделал надрезы вокруг грудей и лобка, чтобы показать, что она теперь принадлежит ему.
Долгое молчание повисло в маленькой столовой. Окно в дальней стене выходила на те самые холмы, где скрывался Монстр.
— Тут сказано, что у преступника есть машина. У него есть машина. Убийства совершались в местах, хорошо знакомых убийце, рядом с его домом или местом работы. Если составить карту жизни и передвижений этого человека, все места до единого окажутся либо рядом с его жильем, либо знакомы ему.
Марио снова коснулся пальцем стола.
— Если бы мне только добыть то заявление о взломе…
— Он еще жив? — спросил я.
Специ кивнул:
— И я знаю, где он живет.
— Вы с ним не говорили?
— Пробовал. Однажды.
— И?.. — наконец не выдержал я. — Кто же это?
— Вы уверены, что хотите знать? — Марио подмигнул.
— Черт побери, Марио!
Специ сделал длинную затяжку и потихоньку выпустил дым.
— Мой осведомитель утверждает, что в 1974 году Сальваторе Винчи обвинил во взломе и проникновении в его дом своего сына. Своего сына! Антонио Винчи. Малыша, спасенного от отравления газом на Сардинии в 1961-м.
«Ну, конечно!» — подумал я и сказал:
— Марио, вы ведь знаете, что делать, верно?
— Что же?
— Взять у него интервью.
Глава 34
Со времени убийства в 1968 году Барбары Лоччи и ее любовника прошло более трех десятилетий, и из всех людей в живых остались только двое: Антонио Винчи и Наталино Меле. Остальные умерли или исчезли. Тело Франческо Винчи нашли связанным в запертом багажнике сгоревшей машины — он, по-видимому, встал не на ту сторону в мафиозных разборках. Сальваторе скрылся после оправдания в суде. Стефано Меле, Пьеро Муччарини и Джованни Меле давно умерли.
До интервью с Антонио Винчи мы решили поговорить с Наталино Меле, который в шесть лет оказался свидетелем убийства своей матери. Наталино согласился побеседовать с нами, выбрав местом встречи утиный пруд в парке Кашине во Флоренции, рядом со стареньким «чертовым колесом» и каруселью.
День был хмурый и тусклый, пахло прелой листвой и попкорном. Меле подошел, держа руки в карманах — грузный печальный мужчина чуть старше сорока, черноволосый, со взглядом человека, видевшего призрак. Когда его мать погибла, а отец попал в тюрьму, родственники сбыли его в детский дом: судьба, особенно жестокая в стране, где семья — это все. Он был один на свете.
Мы сели на скамейку, откуда были слышны ритм диско и громыхание карусели. Мы спросили, помнит ли он подробности ночи 21 августа 1968 года, когда убили его мать. Этот вопрос вывел его из себя.
— Мне было шесть лет, — пронзительно кричал он. — Что вы хотите услышать? Сколько времени прошло, разве я могу вспомнить что-то новое? Вот так они и спрашивали меня без конца: «Что ты помнишь? Что ты помнишь?»
В ночь преступления, сказал Наталино, он был так перепуган, что вовсе не мог говорить, пока карабинеры не пригрозили отвезти его обратно к мертвой матери. Четырнадцать лет спустя, когда следствие установило связь между убийством в 1968-м и преступлениями Монстра, полицейские снова начали допросы. Они немилосердно давили на него. Он был свидетелем убийства 1968 года, и они, как видно, думали, что он утаивает важную информацию. Допросы продолжались на протяжении года. Он снова и снова повторял им, что ничего не запомнил в ту ночь. Следователь совал ему в лицо снимки изуродованных жертв Монстра, крича: «Взгляни на этих людей! Это твоя вина! Это ты виноват, что не можешь вспомнить!»
