одного прыжка.
Отец Марко ахнул - и разрядил арбалет в темные небеса. Оборотень напал сзади, повис на плечах всей тяжестью, рванул за шею, в области затылка... такого открытого,, такого уязвимого - это не о кольчуги клыки ломать. И тут же удрал обратно, в темноту...
Отцу Марко помочь было ужен нельзя. Шея была не то что перегрызена - перекушена одним движением челюстей...
Дальше монахи шли уже втроем. Оглядываясь на каждом шагу, перестраховываясь...
- АУУУУУУУУУ!!! - взвыло сбоку.
Монахи развернулись, направляя в ту сторону арбалеты.
Как же!
В следующую минуту вой раздался уже с другой стороны. И со спины. И опять - слева...
- Тварь такая, - прошипел изрядно прихрамывающий отец Пио. Он прекрасно понимал, что происходит. Оборотень действовал им на нервы, изматывал, изнурял, заставлял жить в постоянном напряжении...
И ведь отлично работало!
- Может, остановимся на ночлег? Разведем костер?
Отец Анхель предлагал неуверенно, и сам понимал, что это глупо. До утра они не простоят. А костер... это так легко и просто? В ночном лесу?
Для костра нужен сушняк. Его надо собрать... сейчас собирать прикажете, и при появлении оборотня хворостом в него кидаться? Как бы нечисть со смеху не сдохла...
Костер надо развести, надо поддерживать... а чем?
Может,, им повезет и по дороге попадется поленница дров? Нет?
Вот и отец Пио в такое не верил. Разве что хижина какая... лесорубов или охотников... в этих местах так поступали. Ставили небольшие домики, почти землянки, чтобы можно было в них переночевать, если ночь застигла в лесу... опять же! Знать надо, где они расположены!
Сейчас можно в трех метрах от нее пройти, и не увидеть, не заметить...
- ААААААА!
Вот теперь кричал отец Томмазо.
Он шел замыкающим... и какое коварство. Измотав их своим воем, оборотень залег практически у них на пути. И лежал, не открывая глаз, не шевелясь, пока монахи шли мимо. Рванул последнего за что пришлось - и удрал в темноту.
Монахи бросились к другу, но...
Зубы оборотня сработали не хуже клинка. Чудовищная рана кровоточила так, что крик практически мгновенно прервался - оборотень выхватил у несчастного кусок из бедра, и фактически, кастрировал. После такого не выживают.
Болевой шок, кровопотеря...
Даже если сейчас можно было бы прижечь рану... минута - или две. Не больше... пара вздохов - и несчастная душа отлетела к Создателю.
- Придется лезть на деревья, - подвел итог отец Пио. - Иначе эта тварь передавит нас, как цыплят...
Отец Анхель судорожно кивнул.
- Да, брат мой...
- Лезь сначала ты, - спокойно приказал отец Пио, подыскав взглядом подходящий дуб. Благо, лес был смешанным, а дуб - широким и разлапистым... - Я прикрою. Потом ты будешь меня прикрывать с дерева.
- Да, брат...
Отец Анхель был самым молодым в команде. По сути - новичком, всего три года, остальные-то работали друг с другом уже около десяти лет... серьезная разница.
Отец Пио встал спиной к дубу, принялся оглядываться по сторонам, держа арбалет настороже...
Отец Анхель молча полез на дуб.
Ряса?
Да кой дурак по лесу в рясе ходит? Все монахи были одеты одинаково - штаны, куртки, удобные сапоги... об их сане говорили только кресты и тонзуры.
Оборотень не стал ничего оставлять на волю судьбы. Он попросту налетел на дуб с другой стороны, ударил лапами с такой силой, что отец Анхель чудом не упал, повис на руках, заорал...
Ровно на секунду отец Пио кинул на него взгляд - удержится или упадет? Этой секунды хватило и оборотню. С избытком, с лихвой...
Всего один прыжок - и отец Пио лежит на земле, а из огрызка руки хлещет кровь.
Оборотень медленно наклоняется к несчастному, глядя прямо в глаза своими зелеными лупешками - и впивается ему в горло. Так медленно, словно желает помучить...
Хотя бы напоследок.
- НЕЕЕЕЕЕЕТ!!!
Но спрыгивать с дерева отец Анхель не стал. Не смог.
Наоборот - прижался к дубовому стволу, привязался к нему...
Оборотень поднял морду вверх и издевательски взвыл.
- Господи... crux sancta sit mihi lux...*
*- начало классической католической молитвы от нечисти 'Vade retro, Satana'. Автор заранее извиняется, если приведя эти строчки, оскорбила чьи-то чувства. Прим. авт.
Ага, если бы это еще подействовало на оборотня...
Гнусное чудовище опустило морду - и на глазах у несчастного брата Анхеля разорвало живот несчастному отцу Пио.
И медленно, не спеша, поглядывая вверх, принялось жрать свежие, еще теплые внутренности...
Отец Анхель молил о полной черноте, но... лесная ночь - это другое. Это и луна, и звезды, и глаза, привыкшие к темноте...
Утром он кое-как слез с дерева.
А уж каким чудом он добрался до деревни?
Господь помог, мимо шли лесорубы, они и нашли несчастного, бредущего невесть куда по лесу...
Седого.
Полубезумного.
Бормочущего какую-то непонятную латынь...
Мужчины оказались добрыми христианами. Они не ограбили несчастного, не бросили в лесу, не убили и не закопали. Они честь по чести дотащили его до ближайшей деревни и сдали с рук на руки старосте. А тот уж послал за падре Санто.
Увы, к приезду доброго падре, несчастный отец Анхель свалился в горячке. И поскольку СибЛевран был ближе, чем Альмонте, падре ничего лучше не придумал, как доставить несчастного именно в СибЛевран.
В деревне он точно погибнет... кто там за ним смотреть будет? Если и скажут, так все одно ничего не сделают.
А до СибЛеврана каких-то восемь часов пути, если с хорошими конями, ну и с охраной, конечно. Опять же, монахи эти не просто так, они из ордена святого Доминика... а тот известен своей борьбой с нечистой силой. *
*- реальный святой не тем занимался, но кто-то же должен, прим. авт.
А еще... еще этот орден под покровительством кардинала Санторо, а с ним связываться ни один дурак не рискнет... лучше уж доставить несчастного в СибЛевран и потом честно говорить, что ему оказали всю возможную помощь.
***
Адриенна воззрилась на падре Санто с искренним удивлением.
- Падре, вы что?
- Дана Адриенна... а куда его еще можно привезти?
Не ко мне, - было крупными буквами написано на лице девушки. Но вслух она этого сказать не могла. И просто поджала губы.
- Хорошо, я прикажу приготовить комнату. Заносите его пока в зал...
- Что это? - эданна Сусанна стояла в дверях и расширенными глазами смотрела на мечущегося в горячке безумца.
- Это,, я так понимаю, последний из монахов, которых
