моря, чем слова. Десятки и сотни голосов сливались в гулкий рокот, который волнами прокатывался под нашей ложей.
Болайн довольно оглядел волнующиеся трибуны, а затем вскинул руки, продолжая свою обвинительную речь:
— Я сам, лично исследовал формацию, пытался проверить её мощь и запас использованных в ней духовных камней. И могу с уверенностью сказать, что эта формация не могла быть создана Предводителями Воинов, как бы Орден ни славился своими формациями, — голос Болайна гремел раскатами грома. — Более того, я определил сердце формации и это тот самый знаменитый Меч, вбитый в склон горы Академии. Меч, который Орден принёс с собой из верхних Поясов.
Ловер рядом со мной едко хмыкнул:
— Принёс. Надо же. Хотел бы я поглядеть на руку, в которой его несли. Или хотя бы на кисет, в который этот меч влез. Пустобрёх.
— Этот меч — артефакт — флаг-основа защитной формации, созданный вне наших Поясов, его сила невообразима, находится вне наших возможностей, а значит, является той самой внешней помощью, которая запрещена правилами Дикого Времени, — Болайн резко повернулся, глядя сейчас только на Лира Гароя и потребовал. — А вы что скажете, уважаемый Лир Гарой?
Тот, усевшийся было за время речи Болайна, медленно поднялся, явно тяня время на размышления. Болайн тоже это понял и тут же надавил на него:
— Ну же, уважаемый надзирающий от сильнейшей фракции Пояса, скажите, прав ли я в своих обвинениях?
Тот вскинул подбородок:
— Уважаемый глава клана Дизир, мне необходимо проверить, не было ли в прошлом подобных случаев, самому взглянуть на формацию и уже тогда…
— Нет! — Болайн рявкнул. — Я, как вы сказали, глава клана Дизир, требуют ответа здесь и сейчас. В конце концов, именно в этом и заключается ваша работа, уважаемый Лир, судить наши споры и вставать на чью-ту сторону в них. И я хочу услышать ответ — нарушил ли Орден правила схваток или нет? На чьей стороне вы сегодня?
Я отчётливо видел их обоих, отчётливо заметил и тень ухмылки на губах Болайна и то, как на миг стиснул зубы Лир, перед тем как ответить:
— Что же. Тогда я отвечу. Поскольку за всеми, кто падает из Империи в наши тюремные Пояса, пристально следят Стражи, то можно быть уверенным в том, что и Орден не миновал их взгляда. Уверен, что за ними, напротив, приглядывали ещё более пристально, чем за одиночками. Поднять предмет такого размера невозможно ни для какого Предводителя, а значит, его перемещал идущий более высокого ранга. Раз Стражи позволили ему переместить этот Меч во Второй пояс, значит, сила этого Меча-артефакта была разрешена ими для использования и должна считаться собственным, внутренним источником Ордена, а не внешней помощью.
Я хмыкнул. Интересно, на какой ответ рассчитывал Болайн, раз за разом окатывая Лира пренебрежением?
Ловер тоже довольно прошипел:
— Подавись, выродок.
Я уже хотел было повторить свои мысли вслух, как понял, что что-то идёт не так. Почему Болайн, получив такую отповедь, ухмыляется ещё более довольно, чем комтур Ловер рядом со мной?
А Болайн к ухмылке добавил ещё и хлопки:
— Отлично сказано, уважаемый Лир Гарой. Беда только в том, что я готовился к этому дню. Очень тщательно готовился, уважаемый Лир Гарой. Старейшины Гарой, приветствую вас. Вы всё слышали, так что же вы ответите на мой вопрос? На чьей стороне вы?
Увлечённый происходящим между Болайном, магистром и Лиром, я перестал следить за Ареной и трибуной магистра, слишком вглядывался в лицо Болайна и теперь поспешно моргнул, заставляя его лицо уменьшиться, а трибуну отодвинуться. За время спора в ней добавилось людей — у входа появилось ещё трое идущих с накинутыми на головы капюшонами.
И сейчас они дружно шагнули вперёд, откидывая капюшоны и показывая старые, покрытые морщинами лица.
— Приветствуем вас, глава Болайн. Приветствуем глав остальных фракций, давно не виделись. Приветствуем и нашего воспитанника Лира.
Слово взял другой старейшина:
— Мы скажем, что юный Лир ещё неопытен и поспешен в своих суждениях. Он один из ярких талантов клана, но больше увлечён сражениями, путешествиями и Возвышением, чем пылью архивов и историей.
Голос и этого старика разносился над Ареной ничуть не хуже, чем у остальных. Впрочем, поверить в то, что они появились тут так вовремя, вдох к вдоху в нужное время… Поверить в это мог бы только полный дурак. Этот Болайн и впрямь хорошо подготовился. Наверняка и грубил Лиру намеренно. Ему на его мнение плевать, будем откровенны, он знал, что старейшины поддержат его.
Но что дальше? Дизир потребуют отдать гору Меча и Академию? А магистр? Он согласится на это?
Вперёд, к самому ограждению ложи, шагнул третий старик, произнося именно то, что я от него и ожидал:
— А вот мы, посвятившие себя присмотру за землями Пояса, отлично помним тот договор, который был заключён между Орденом Небесного Меча и кланом Гарой, когда они переселялись в наш Пояс. И по этому договору Меч можно было использовать только для защиты… — старик сделал паузу, оглядывая шумящее море людей под собой, и закончил, — только для защиты от сектантов.
— Протестую!
Это рявкнул магистр Ордена. Он тоже шагнул к краю ложи, с жаром повторил:
— Протестую. Я не знаю, с чего вы, старейшины клана Гарой, так искажаете истину, но если уж мы заговорили про договор, то в нём не было ни слова о сектантах, а было указано — внешней опасности. И если Меч основателя решил, что нападающие на гору — это внешняя опасность, то не так уж и легко доказать ему, что это добрые приятели, заглянувшие на чашку чая.
Болайн ощерился:
— Удобно отговариваться тем, что вы ни при чём, старый магистр. Но Меч — это не более чем формация, основа с внесёнными в него символами Древних. Он не имеет разума и, конечно же, не может действовать сам.
— Разума не имеет, согласен, но уж насчёт действовать сам, кому, как не мне, главе фракции, что славится своими формациями, знать, что это не так. Меч Академии имел внесённые в него условия и когда они сошлись, он начал действовать и защищать Академию, не разбирая, кто напал — дизирцы или сектанты.
Старик-старейшина шевельнулся, словно разделяя магистра и Болайна своим присутствием, спросил:
— Значит, магистр Ордена, вы признаёте вину?
— Нет! Не признаю. Да, формация защиты, оставленная основателем Дареном, сработала, но лишь потому, что согласно договору решила защитить Академию от
