- Ты с ума сошел? Быстро в дом, пока тебя молнией не убило! - прокричала в окно Аглая.
Роман кивнул. Стряхнул с лица влагу, но оно тут же снова намокло. Где-то совсем рядом загромыхало. Поляков вернулся в дом, закрыл за собой дверь и бросил на Глашу пытливый взгляд. Выглядела она довольно жалко. Нос распух от слез, глаза покраснели. Роман отвернулся и сжал кулаки:
- Никто не умер, Глаша. Ты всего лишь беременна.
Поляков злился! Он вообще не помнил, чтобы когда-нибудь был так зол! Он столько раз говорил ей, что любит... столько гребаных раз, а она? Оказывается, она до сих пор сомневалась! Сомневалась в нем, в его чувствах, в его словах... Тех словах, которые он говорил лишь ей. Тех словах, которые дались ему не так, чтобы просто! Потому что это непросто... это, черт его все дери, вообще непросто, любить вот так. Остро, самозабвенно, впервые...
- Ром...
- Молчи. Ничего не говори. Я наслушался.
- Я не хотела тебя обидеть.
- Да, ты просто решила, что я... А, к черту! Иди, одевайся.
Глаша пожевала губу и пошла в спальню. Открыла комод, достала невесомое новое белье, которое специально купила для этого выхода. Тогда она еще не знала о своей беременности и планировала завершить вечер жарким сексом. А теперь... теперь даже страшно представить, что будет дальше. Скинув халат, Аглая быстро надела трусики, лиф. Эта беременность отличалась от первой тем, что она себя довольно неплохо чувствовала, её не тошнило, и не болела грудь.
Аглая подошла к зеркалу и осторожно погладила себя по все еще гладкому животу. Совсем скоро он изменится, а концу беременности станет таким большим, что наверняка надоест ей. Была ли она готова к этому? Определённо - нет. Хотела ли она этого? Да, господи... Да! Глаша всем сердцем любила этого ребенка. Уже любила...
Аглая зажмурилась, обхватила себя двумя руками, будто укачивая малыша в колыбели, и улыбнулась. А когда открыла глаза, встретилась в зеркале с голодными глазами Романа. Когда он так на нее смотрел, в его любовь было так просто поверить!
- Пожалуйста, не злись на меня, - шепнула Глаша, взволнованно облизав губы.
- Я стараюсь. Но все равно не могу понять, как тебе в голову пришло, что я откажусь... Что я уйду от ответственности!
Он сразу понял, что ляпнул что-то не то. По ее вмиг изменившемуся, будто превратившемуся в маску, лицу. Глаша разомкнула объятья, и ее руки повисли вдоль тела двумя безжизненными плетями. Поляков шагнул было к ней, но она отвернулась.
- Да... Действительно. Чем я только думала?
- Глаша...
- Знаешь, я тебя не обманывала! Я правда принимала таблетки. И не пропускала ни разу. Я не хотела тебя на себе женить, или что-то в этом духе.
Поляков, который только-только начал отходить, опять напрягся. Стиснул челюсти, так что выступили желваки, но все равно не смог удержать в себе слова:
- Мне такое и в голову не приходило. Где я, а где ты, да, Глаша?
Если бы Аглая не была так взволнована, она бы непременно уловила напряженные горькие нотки в голосе Полякова, но собственные переживания заслонили собой все. Она пыталась понять, что пошло не так. Почему не сработали противозачаточные? И вдруг её осенило!
- Господи, да я ее вырвала! Ну, таблетку!
- Ты, что?
- Меня стошнило, когда я подслушала ваш с Макаровым разговор. Помнишь? А таблетку я приняла как раз перед этим! - Аглая сорвалась со своего места и подлетела вплотную к Роману. – Препарат, видимо, не успел подействовать. Почему ты молчишь? – спросила она возбужденно. Поляков сглотнул собравшийся в горле ком:
- А что ты хочешь от меня услышать?
- Что ты мне веришь? – неуверенно спросила Аглая.
- Я тебе - да. А вот ты мне, похоже, не очень.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ничего, Глаша! Одевайся, мы и впрямь опаздываем.
Роман вышел в соседнюю комнату, переоделся, завязал бабочку и достал запонки из футляра. Этим вечером он планировал совершить самоубийство и хотел при этом выглядеть на все сто. Жаль, что Аглая так ему и не поверила. Очень жаль… Но он с этим тоже справится. Наверняка.
- Шикарно выглядишь.
Поляков обернулся. Аглая тоже выглядела на все сто. Поразительно, как мало ей нужно для того, чтобы из красавицы превратиться в совершенство. И, наверное, хорошо, что это происходило нечасто. Роман ненавидел, когда она становилась такой… Как будто не его Глашей вовсе.
- Ты тоже. Пойдем?
Глаша царственно кивнула и взяла его под руку. Ну, вылитая королева… К счастью, дождь почти прекратился. Они добежали до машины, практически не намокнув. До резиденции Кошманов ехать было недолго. Аглая пыталась разбавить повисшую тишину своей обычной болтовней, но разговор не клеился, и она сникла.
- Я отойду ненадолго, - предупредил Роман, когда они в числе первых гостей вошли в дом Кошманов.
- Зачем? – насторожилась Глаша.
- Мне нужно перекинуться парой слов с твоими братьями, - навел тумана Поляков и ушел куда-то. Ничего не понимающая Аглая немного помедлила, но все же двинулась следом. До начала приема оставалось еще немного времени, и у Глаши закралась мысль, что Роман торопил ее неспроста.
- Роман Георгиевич! Какие люди… Коньяка?
Пашка! Аглая замерла у приоткрытой двери, ведущей в кабинет брата.
- Я за рулем.
- Жаль! Очень жаль… Конечно, здесь нет вашего любимого коллекционного Hennessy Beaute du Siecle Cog, но, как говорится, чем богаты.
- Господи, да я куплю вам этот чертов коньяк! Вы мне его до конца дней теперь вспоминать будете?
- Господь с вами. Это такая мелочь. Каких-то… Костя, сколько стоил тот пузырь?
- Да тыщ двести зеленых, не меньше, – включился в игру младший брат.
- Вот! Всего-то несчастные двести тыщ. Для нас – тьфу, а для вас, Роман Георгиевич, в таком незавидном положении – лишние траты.
Глаша стиснула кулаки и хотела было выйти из своего укрытия на помощь Полякову, когда до нее дошел смысл слов брата. О каком незавидном положении тот толковал?
