спина. Хотя он улыбался, а искорки во взгляде были всё те же.
Креона сидела на корточках рядом со мной и, судя по всему, с ногой у неё теперь было всё порядке. Она держала ладони рядом с моей головой, продолжая обдувать прохладой.
Я хотел спросить, что произошло, но интуиция, невероятно острая и чуткая, подсказала, что нет времени даже прийти в себя. Хотя разум и так был чист, как никогда. Точнее, как у Тёмного Жреца…
Это всё та же магическая зона. Вокруг те же тропа и заросли, которые были возле пещеры с гарпиями. Только заросли теперь какие-то потрёпанные, местами обугленные, особенно там, где среди травы и листвы лежат валуны. Эти валуны даже снесли некоторые стволы, такой силы тут был взрыв.
Предчувствуя нехорошее, я оглянулся…
Позади меня красовался раскуроченный склон, будто тут громадного упыря светлой водой напоили. Та бомба, которая всё это натворила, глубоко вскрыла каменное нутро горы.
Ну и что тут думать? Просто один упрямый бросс, кровь которого плохо контактирует с Тьмой, одел Червонное Кольцо. Ну и шарахнуло.
Разрушения, видимо, вызвали грандиозный обвал, и с вершины горы в образовавшуюся каверну сползла куча грязи вперемешку с деревьями. Теперь всё это горело и дымилось.
А во мне появилась сила…
Ощущения были примерно такие же, как когда Стрибор впихнул в меня силу Вайкула. То есть, не-е-ет, то были ещё цветочки.
Последний раз я чувствовал себя так, когда убил Второго Жреца. Тогда мне перепало столько силы, что пришлось экстренно придумывать, куда девать её излишки — слишком резкий рост моего магического ранга мог вызвать войну с другими Жрецами. Убивать друг друга Жрецы могли только по велению Бездны, а я разобрался со Вторым по своей воле…
Я сразу же встал, шипя от ожогов по всему телу, и повёл плечами, заново чувствуя тело. Мышцы звенели от неведомой силы, наполняющей их. Если потратить время на медитации и контроль над собой, то можно будет определить, что это за сила.
Тут мой взгляд опустился на живот, и у меня вырвался свист — я был в чём мать родила. Не та, которая Мать-Бездна, а моя настоящая, человеческая мать.
Так вот почему Креона то прячет от меня взгляд, то всё равно исподтишка рассматривает? Кожа у меня была красная, будто распаренная, и при этом идеально гладкая. То есть, совсем-совсем гладкая.
— Вонь небесная! — вырвалось у меня, и я ощупал своё лицо. Ни бровей, ни ресниц. Вообще ни волосинки.
— О-о-о, громада, я такое видел только в лучевийском публичном доме, — насмешливо хрюкнул Виол, — Помню, готовили там одну девицу для какой-то знатной особы, так её всем заведением брили, мыли да распаривали. Кожа у неё была как шёлк…
— Я так поняла, кто-то попробовал эту девицу до прихода знатной особы?
У барда сначала слетела улыбка с лица, будто вспомнил о чём-то опасном. Но потом он снова оскалился:
— Моя знойная прохлада, а может, это я был тем знатным…
Я перебил его:
— Где проводник и принцесса?
Бард переглянулся с Креоной, потом осторожно сказал:
— Громада, насколько ты помнишь, нашего проводника съели ещё внизу, во второй…
— Другой проводник, — перебил я, продолжая разглядывать дымящийся завал, — Его брат Идан.
— Мы тебя тут нашли, — сказала Креона, потом оглянулась на завал, — Больше никого.
Я тоже посмотрел на перемолотую груду камней и дымящихся стволов. Тут же, вспомнив кое о чём, я зарыскал глазами по земле.
— Кутень!
Всполох тьмы расправился рядом с моим ухом, и мне на плечо приземлился щенок цербера. В его белых зубах застрял кусочек шелкопряда, и Кутень тут же слизнул его, виновато прищурив глазки.
Вот наглец, я же строго приказал…
— Там-там-там! — сразу же затараторил он, не давая мне закончить мысль.
И сорвался к краю зарослей, будто что-то показывая. Мне в голову сразу прилетели образы… Он чуял принцессу, и следы вели в лес.
С одной стороны, я испытал облегчение. С другой стороны, это был всё ещё третий хорл.
— А топорище? — спросил я.
Кутень сорвался было к завалу, но я взмахом руки остановил его. Даже больше — раскрыв ладонь, я будто остановил полёт цербера. Воткнувшись в незримую стену, тот обиженно кувыркнулся, а потом подлетел на моё плечо.
— Хам-хам-хам! — застучали его кромешные клыки перед моими глазами.
— Я что говорил про шелкопряда? — напомнил я.
Тот сразу же захлопнул пасть, а потом деловито повёл носом в сторону, будто напоминая, что у нас ещё есть дела.
— Там-там-там.
Скривившись от его хитрости, я направил ладонь в сторону завала. Теперь я и сам чувствовал топорище, оно было словно частью меня.
Кажется, кто-то действительно становился Хмороком…
Несколько камней вывалились из своих гнёзд, стрельнул раскрошенный щебень, и прямо из завала вылетело топорище, звонко шлёпнувшись мне в ладонь. Эх, всё равно чего-то не хватает… Губитель Древа собран не полностью.
Не сразу я заметил, что Виол и Креона снова смотрят на меня широко раскрытыми глазами.
— Ох, Маюнова грусть! — вырвалось у Виола, — Так как к тебе обращаться-то?
— Грозная Морката, прошу тебя… — начала было Креона, но я тут же мягко поддел топорищем её подбородок, заставляя замолчать.
При имени Моркаты по спине у меня побежали мурашки. Та часть меня, которая имела отношение к северному богу, остро почуяла, что все прошлые проблемы померкнут, если сюда придёт богиня луны и холода.
— Вот только её сюда не надо, — я покачал головой, — Или отрежу язык.
Я не шутил, и Креона обиженно надулась.
— Мог бы и просто так попросить.
— Как я уже говорил, зовите меня Малуш. Хморок я там или не Хморок, а пока что у меня свои цели.
Заприметив кое-что в том месте, откуда вылетело топорище, я подошёл и вытянул свою многострадальную сумку. И ведь умеют же делать… на ней ни царапинки, вообще ничего не порвалось.
Я открыл сумку. Амулет «Искупление предателя», учебник по магии огня и… раз, два… всего четыре шелкопряда.
— Дам-дам-дам, — виновато проскулил Кутень.
— Интересно, как это ты отдашь? — проворчал я.
И всё же, крепость сумки мне понравилась. Как бы из такой ткани ещё и одежду себе сделать? Жаропрочную и несгораемую.
— Это какие же такие у тебя цели? — спросил бард, к чему-то прислушиваясь.
— Пока что мне надо спасти эту девчонку, — с этими словами я шагнул в заросли, направившись в ту сторону, в которую указывал Кутень.
— Ну, я не против… Тем более, сюда, кажется, спешит боевой отряд. Я слышу лошадей.
— Ты и ещё кое-что слышал, гусляр, — напомнила Креона.
Я вопросительно оглянулся на барда.
— Там, у ворот, Солебрег ещё видно. Мне кажется, я слышал пушки.
— Пушки?
— Да. Но вот странно, так звучат только лучевийские пушки…
Я поджал губы, чувствуя, как проблемы накатывают одна за другой. Тут теперь надо не только будет выбраться из магической зоны… Теперь может оказаться, что и возвращаться-то будет некуда.
Кажется, тот послушник, который из пещеры прыгнул прямо на корабль, решил-таки дать последний аккорд. Кому-то ведь надо рассорить Лучевию и Троецарию…
— Ну, значит, поторопимся, — я упрямо шёл вперёд, сбивая с ветвей настырных пауков.
Запах магии Тени, который оставался за девчонки, я теперь и сам ощущал.
— Это третья зона, громада! Нельзя вот так просто в самую чащу…
— Нельзя Малуша злить! — огрызнулся я.
Бард с Креоной поспешили за мной, хотя Виол всё время вспоминал Маюна и мою глупость.
Да, было странно, что я теперь не боялся здесь ни одной твари. Внутри меня закипала уже знакомая злость, и сила, которая так и бурлила в мышцах, давала опасную уверенность, что я справлюсь.
Глава 33
Листва под ногами шелестела, как в совсем обычном лесу. Даже стало интересно — во второй зоне лес прямо кишел магией, а тут всё вроде бы притихло. Может, гарпии всех распугали, вылезая по ночам из пещеры?
Бард спешил за мной, пугаясь каждого шороха. Креона тоже выглядела бледнее обычного, но шла с упрямо сомкнутыми губами, изредка смахивая бисеринки пота.
Кутень время от времени срывался в сторону и возвращался, то довольно поедая шелкопряда, то с виноватым видом клал целого в сумку. Один раз он столкнулся среди веток с пауком, заставив меня поволноваться, но вернулся, с гордым видом бросив в сумку
