машину его и охранять, старшина, — сказал Иван Андреевич Башилову.
Башилов и шофер увели Коромыслова из комнаты.
— Товарищ лейтенант, сходите в 20-ю квартиру, пусть придут, кто там есть, с документами на него. — Иван Андреевич указал на оставшегося в комнате мужчину. — Дома должны быть мать и сын.
— Есть, товарищ майор!
Через несколько минут Андрей вернулся со старушкой, которая трясущимися руками протянула паспорт сына.
— Вот, сыночки. А что он опять натворил? — И из глаз у нее потекли слезы.
— Ну, кончай, мать. Не оплакивай, не умер, — сказал мужчина.
Иван Андреевич посмотрел паспорт, проверил прописку, дату выдачи, на основании чего выдан.
— За что судим?
— За грабеж.
— С этим вместе сидел?
— Да.
— Что делал здесь?
— В гости пришел к Косте. Медведь был здесь. Разговорились.
— До чего договорились?
— Ни до чего.
— До конца обыска находиться здесь. Товарищ лейтенант, пригласите соседей. Вы — к двери, — сказал Иван Андреевич вернувшемуся Башилову.
— Есть.
— Бабушка, — обратился он к матери Герасимова. — Вы, кроме этой комнаты, занимаете еще какое помещение?
— Что, родимый?
— Еще у вас есть комната, кладовые, чуланы, кроме этой?
— Нет, ничего нет. Нет. — И она развела руками.
Вошел Андрей, с ним молодая женщина и пожилой мужчина.
— Мы работники милиции. Имеем разрешение на обыск. Вот ордер. — Иван Андреевич дал ордер и свое удостоверение.
Женщина посмотрела, передала пожилому мужчине, тот прочитал вслух.
— А это мои помощники — лейтенант Воронов, старшина Башилов. Мы произведем обыск, вы будете присутствовать.
Мать Герасимова заохала, всплеснула руками, из глаз ее потекли слезы.
— Горе, ой, горе. Что он опять натворил?
— Изнасиловал женщину и причинил ей тяжкие телесные повреждения.
— Говорил, завязал, а сам опять за старое. Горе мне, мне горе.
Обыск для Ивана Андреевича всегда был связан с напряжением. Он сознавал, что перевертывать буквально все в квартире — малоприятное занятие. Но одновременно он понимал, чтобы что-то найти, нужно осмотреть буквально все. Все ящики, чемоданы, шкафы, книги, мебель, одежду. Все должно быть осмотрено, осмотрено тщательно, внимательно. Он знает случаи, когда преступники прятали оружие, драгоценности в самых неожиданных местах: в ручках дверей, в ножках стульев, в подошвах комнатных туфель. Но никогда он не допускал того, чтобы просто рыться в чужих вещах. Он знал, что он должен найти, что нужно найти, и поэтому примерно заранее определял местонахождение. Сейчас он должен посмотреть все личные вещи Герасимова, все, что относится только к нему, так как только там могут находиться вещи, взятые им у Семеновой и, возможно, у Степановой, если он причастен к ее изнасилованию.
— Бабушка, — обратился он к матери Герасимова. — Где Костя хранит свои вещи, инструмент и прочее?
Та, вытирая слезы, посмотрела на него тем же долгим взглядом, каким смотрел на него в камере Герасимов.
— Не знаю. Там, наверное, под столом, в чемодане.
Под столом действительно стоял чемодан. Иван Андреевич начал осматривать содержимое чемодана. Андрей осматривал гардероб.
Обыск продолжался два часа, но ничего, кроме серой немецкой шариковой авторучки, не нашли. После того как протокол был подписан всеми присутствующими, Иван Андреевич копию протокола отдал матери Герасимова.
— А вы, — обратился он к Козлову и его матери, — идите домой. Вот ваш паспорт. Завтра к 10 утра явитесь в отделение милиции.
— Ясно. До свидания, — сказал Козлов и вместе с матерью вышел из комнаты.
— Товарищ лейтенант, допросите Герасимову о сыне. Я схожу к машине. — И Иван Андреевич вместе с Башиловым вышел из квартиры.
На улице стоял по-летнему теплый вечер. Он снял фуражку, зажмурился, постоял немного и пошел к машине. Шофер сидел на ступеньке газика и курил.
— Ну, как дела?
— Все в порядке, товарищ майор.
— Все тихо? А как Коромыслов?
— Там, в машине. — Шофер кивнул головой в сторону кузова.
— Ну, ну. А тепло-то как. Как летом. Без пальто можно. Ну, ладно, ты смотри здесь, а мы скоро заканчиваем, и тогда поедем в отдел. Хорошо?
Когда Иван Андреевич зашел в комнату, Андрей уже заканчивал допрос.
— Ну, что? — спросил он Андрея.
— Говорит, ничего не знает. Он всегда очень поздно домой возвращался. Она обычно спала уже, когда он приходил.
— А вещи?
— О его вещах она ничего не знает. Не знает, что это за ручка. Говорит — это Кости, а где он взял, она не знает.
— Ну, хорошо. Пошли.
И они вышли на улицу, сели в машину.
Последующее расследование и проведенные биологические экспертизы показали, что Герасимов, слесарь Фомин, Игнатьев, Коромыслов не причастны к изнасилованию Степановой. Это сделал кто-то другой.
— Вот так, Андрей, — сказал Иван Андреевич, — пока нам не удалось раскрыть это преступление. Но видишь, как получается. Работали по одному делу, а раскрыли второе и задержали бежавшего преступника. Наша работа непредсказуема. Думаешь, планируешь одно, а на практике неожиданно находишь другое. — Иван Андреевич помолчал. — Разошлем запросы в райотделы милиции об аналогичных преступлениях. Будем искать и с помощью агентов. Будем работать дальше. Мы должны его раскрыть и привлечь виновного к ответственности. — Иван Андреевич помолчал. — Завтра мой сын регистрирует брак со своей невестой, то есть женится. В ресторане будет небольшая свадьба для самых близких людей и родственников. Я приглашаю тебя. Приходи, посидим немного, порадуемся за молодых, пожелаем им счастья. Придешь?
— Хорошо, Иван Андреевич. Приду.
— Ну, значит, договорились. Завтра в пять часов вечера.
На следующий день Андрей в назначенное время был в ресторане. Там уже собрались гости. Иван Андреевич представил его сыну, его невесте, ее родителям. Жене. Вскоре они сели за столы, выпили за молодых, желали им любви и счастья.
Через некоторое время Андрей вышел покурить и там, в курилке, неожиданно встретил Игнатьева, который стоял задумчиво у стенки и курил. Он, увидев Андрея, поздоровался с ним.
— У вас свадьба, — сказал он. — Кто женится?
— Сын моего хорошего знакомого, — ответил Андрей.
Неожиданно лицо Игнатьева горестно скривилось, казалось, он вот-вот заплачет. Андрей смотрел на него.
— А я с другом и его невестой. Они тоже собираются расписаться. Я сирота на этом свете. Какой-то подонок лишил меня счастья. Гад, я бы удавил его собственными руками. — Он отвернулся и глубоко затянулся, выдохнул густой клуб дыма. Глаза его влажно блестели. — Поймали его?
— Ищем. Следствие еще продолжается.
— Поймайте его обязательно. Таких гадов давить надо, чтобы другим неповадно было.
Андрей молчал. Ему нечего было сказать.
Вернувшись за стол, он ничего не сказал Ивану Андреевичу, но для себя решил во что бы то ни стало найти насильника и посадить его на скамью подсудимых.
ЖАЛОБА ОСУЖДЕННОГО БАЛАНДИНА А.И.
Граждане судьи, я — Баландин Анатолий Игнатьевич,
