Наталье Мавлевич
Он заметил меня, как только я вышел из раздевалки, и сразу устремился в мою сторону. Подбежал, с любопытством меня оглядел и быстро-быстро заговорил. Какой же он смуглый! Цвет кожи как мороженое яблоко. Интересно, где ему в декабре так удалось загореть? Наверное, там, откуда его странный, незнакомый язык — слова произносит, будто камешки во рту перекатывает.
Человек замолчал, затем склонил вбок голову, немного выждал и разочарованно вздохнул. Я было двинулся вперед, но он ловко преградил мне дорогу.
— Шпрехен зи дойч? — перейдя на немецкий, с надеждой спросил он, пытаясь уловить ответное шевеление души. — Дойч?
Не дождавшись реакции, он продолжил, только с еще большей скоростью, а когда закончил, то снова посмотрел мне в глаза.
— Найн! — сокрушенно развел я руками, судорожно пытаясь вспомнить все немецкие слова, услышанные за жизнь, но в голову почему-то ничего не лезло, кроме фильмов о войне, не будешь же говорить «Гитлер капут!». Я еще поскрипел мозгами и наконец выдал: — Найн, шпрехен зи дойч!
Человек опять вздохнул, на этот раз особенно тяжко, и виновато заморгал. Он был маленького роста, щуплый, похожий на пожилого жокея.
А мне-то что с ним делать? Хотя, может, он по-английски понимает?
— Инглиш? — робко решил я попробовать на всякий пожарный. — Ду ю спик инглиш?
Настала его очередь всем своим видом показывать, как он сожалеет, что не владеет этим языком.
Эх, найти бы, кто сможет его понять, но сейчас вечер пятницы, значит, кроме дежурных смен, до понедельника здесь никого не будет.
Тут в дверях за моей спиной заворочался ключ, и в проеме показалась Светка Крынкина с охапкой историй болезни. Светка с понедельника замещала старшую сестру и по этой причине уже успела заважничать. Я сам не видел, но доброхоты успели доложить. Хотя мне все эти местные интриги и сплетни теперь были до лампочки — я нынче студент-совместитель, птица вольная.
Светка сдержанным кивком, как и положено большому начальнику, поприветствовала меня, перехватила поудобнее свою кипу и, обратясь тылом, принялась запирать дверь на два оборота. После страшного прошлогоднего армянского землетрясения на гемодиализе установили современную, дико дорогую систему очистки воды и новенькие аппараты. И хотя диализный аппарат, не говоря уж о многотонной системе очистки, в портфеле не унесешь, все просто помешались на этом запирании дверей.
— Крынкина! — дождавшись, когда она вновь обратит на меня взор, сказал я. — Тут посетитель, кажется, заблудился, по-русски ни бельмеса не понимает.
И глазами показал на него.
— Сам ты посетитель! — фыркнула Светка, возмутившись моей неосведомленности. — Это больной, иностранец, кажись, из Ливии. Просто у нас пижамы нет его размера, вот он пока в своем ходит. Во второй палате лежит. Только поступил, а уже всех достал. Как кого в белом халате увидит, так сразу кидается. Буфетчицу Зинку до смерти напугал. Лопочет-лопочет, а что сказать хочет — леший его разберет. У нас немецкий только Борис Львович знает, так он с прошлой недели в отпуске.
