старалась.
Настя заразительно смеется, потом принимается за свои баварские сосиски с картофелем. Смотреть, как она ест, сплошное эротическое удовольствие. Как, впрочем, и болтать о всякой ерунде вроде фильмов, которые мы успели посмотреть за время разлуки, о немецких машинах, о вузе, который она бросила.
– И что будешь делать дальше?
– Не знаю, – пожимает она плечами. – Пока тренировать, потом посмотрим. Ты же знаешь, я не особо амбициозна. Мне нет нужды зарабатывать, да и работать не вряд ли смогу как все. Но вот тренировать мне понравилось.
– В нашем городе три шикарных катка, приезжай, набирай детей, тренируй.
– Ага, а в перерывах бегай к тебе в офис, чтобы снять напряжение и ублажать? – вдруг злится она, а я хочу в шутку перевести, но делаю только хуже.
– Ну если ты ленишься, могу я к тебе бегать ублажать.
Она скрывает смешок, встает.
– Я думала мы договорились, – хмурится она и уходит, а я бросаю несколько купюр и за ней. Нагоняю ее в лифте.
– Настя, ты ведь сама не хочешь быть приятелями.
– Хочу, мне понравилось просто с тобой общаться.
– Секс общению не помешает. Даже наоборот, сделает его ярче.
– Может хватит! – выходит она и марширует по коридору к своему номеру, только вот еще не знает, что наши номера находятся через стенку. – Я не буду твоей любовницей. Как ты вообще можешь предлагать это теперь…
Да что с ней. Что за слезы! И что значит это ее «теперь».
– Настя, ну кто просит тебя любовницей быть, я уже не раз говорил, что хочу видеть тебя женой.
– Ты на все готов, чтобы затащить меня в постель, да? – ругается она и в дверь свою заходит. Уже закрывает, но распахивает вновь. – И ты думаешь, что улыбнулся мне, рассмешил, возбудил, и я уже готова прыгнуть в твою постель?
Она хлопает дверью перед моим носом, а я все равно остаюсь у двери, жду, когда до нее дойдет, что я здесь и уходить больше не собираюсь.
Через мгновение дверь открывается, пара секунд, чтобы снова на меня посмотреть. И все. В ушах гул, в голове каша. Мы оба срываемся в пропасть, где нет места обидам и тревогам. Есть только она, я и руки, что впопыхах убирают с тела лишнее, пока губы словно от жажды не могут напиться…
– Ник, Господи, как я скучала, как я хотела к тебе.
– Тише, тише малышка, теперь все будет хорошо, теперь я буду рядом.
– Всегда? – целует она меня, пока мы идем к кровати, где она разворачивается и роняет меня на спину, пальцами снимает ремень, закрывая волосами лицо.
– Всегда, Настя, всегда, – шепчу хрипло, чувствуя, как от перевозбуждения тело немеет. А в какой-то момент и вовсе жаром пышет, когда ее маленький ротик вдруг оказывается на члене.
Поднимаюсь резко, вынуждаю вытащить член и в глаза заглядываю.
– Это не обязательно, Настя.
– Но я хочу.
– Я думал, что после того раза…
– Значит, считай это стокгольмским синдромом, – улыбается она и, высунув язычок, касается самой головки, игриво смотрит в глаза. – Мне нравится твой вкус. Я по нему скучала.
Бля…
– Тогда возьми член поглубже, малыш, – говорю и волосы ее собираю в хвост, задыхаюсь от счастья, когда она губками плоть обхватывает и начинает сильно по нему скользить. И как мне нравится на это смотреть, как мне нравится ее чувствовать.
Глава 42. Настя
Последний раз. Это то, что я себе сказала, когда открывала ему дверь, когда целовала, когда раздевала и становилась развратной.
Сегодня можно все, потому что сегодня с ним последний раз. И член взять в рот тоже можно, потому что так часто думала об этом, потому что, несмотря на унижение, мне нравилось смотреть, как он теряет контроль.
Благодаря мне, моему рту. И сейчас у меня есть уникальная возможность насладиться каждым мгновением, каждым сантиметром его идеального тела, вобрать в себя его силу. Сегодня. Последний раз.
Наверное, поэтому я откинула любое стеснение, наверное, поэтому я сосу старательнее, чем в прошлый раз. И стараюсь взять глубже, пытаясь расслабить горло. Ник учит меня, но вряд ли мне эти знания пригодятся еще хоть раз. Но я все равно учусь. Несколько секунд держу член в горле и тут же выпускаю изо рта. Откашливаюсь и по новой.
Чтобы отдохнуть, вылизываю ребристую из-за вен поверхность плоти, слыша приглушенные стоны. Ему хорошо, а у меня между ног свербит все. Я свободной рукой тянусь туда, но внезапно Ник ее перехватывает. Резко переворачивает меня и сам стягивает трусики. И снова крутит на кровати, так, чтобы моя голова свешивалась вниз.
Я сначала не понимаю ничего, а потом чувствую возле губ влажную, горячую головку, провожу по ней несколько раз губами, целую, как самую порочную ценность. Но вдруг резко открываю рот, широко и с вскриком, потому что между ног чувствую влажную шершавую лопатку языка.
Ник не нежен совершенно, он бесцеремонно вылизывает меня, пока я просто держу его горячий член в своем рту не в силах совершить ни одного действия, настолько меня захватили ощущения, настолько я близка к оргазму.
Ник сам действует. Двигает членом внутри полости рта, так же сильно, как двигает языком. И я просто стараюсь дышать. Не проходит и пары минут, как взрыв оргазма подбрасывает меня на волне экстаза. Снова и снова.
Я сжимаю крепче член, что держу в руках. Стону прямо в разбухающий во рту живой кляп, пока оргазм меня окончательно не отпускает, пока остается только приятная нега и мысли, что такого у меня больше ни с кем не будет, что только Ник умеет сделать меня настолько порочной, а потом привести к почти сакральному удовольствию. Член он вытаскивает, разворачивает меня на спину и ложится рядом, кончиками пальцев поглаживая по кругу мои соски, ниже, плоский животик, бедра.
– Моя девочка… Нам еще столько нужно будет научиться в сексе, что у меня дух захватывает.
– А сейчас что-то было неправильно?
– Ну что ты, все было прекрасно, но в следующий раз на мой язык ты не будешь реагировать так остро… И сможешь, и сама активно работать ротиком, – касается он большим пальцем моих губ.
И я конечно понимаю, что ничего этого не будет. Но потом, когда он женится, я смогу фантазировать, что еще мы бы делали.
– А что еще я смогу делать?
– Тебе прямо рассказать? – смеется Ник, и этот звук растекается по телу приятной вибрацией. Как же я его люблю. – Давай я лучше буду тебе показывать, каждый день нашей
