Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– Что за люди? – сощурившись, спросил Грейвс. – Белые или индейцы?
– Похоже, белые.
Только не люди. Не совсем люди. Как же все объяснить, не сыграв на руку тем, кто желал бы ее опорочить?
Гулкий, утробный хохот Кезеберга загремел, будто железо о кость.
– Кроме нас, белых людей поблизости нет, – сказал он.
Сбежавшиеся на пожар зароптали. В горле Тамсен саднило от едкого дыма и крика, мысли путались, сколько ни растирай лоб ладонью. Как ни противно было сомневаться в самой себе, ее одолел новый внезапный приступ головокружения. Может, все это ей только почудилось под действием ивовой коры? Да, голова Тамсен почти все время оставалась ясной, однако порой она задавалась вопросом, не взяла ли верх, затмив все остальное, та самая, странная, измученная, извращенная часть ее «я»?
Между тем все вокруг таращились на нее, и ни в одном из взглядов Тамсен не видела ни капли сочувствия.
– Странно, однако: когда бы дела ни обернулись бедой, вы всякий раз в самой гуще событий, – громко сказал Кезеберг. – Похоже, вам, миссис Доннер, по нраву быть на виду.
Переменившийся ветер понес дым прочь, и как только пелена дыма рассеялась, весь лагерь словно бы на глазах исчез, растворился во тьме.
Лоб Тамсен покрылся холодной испариной.
Однако видение столь же внезапно померкло.
Окинув взглядом собравшихся вокруг, Тамсен поняла: пусть даже все, что она видела, – вовсе не игра воображения, остальных в этом не убедить. Ей попросту не поверят.
Вдобавок, какая разница? Если увиденное ей не почудилось, они уже все равно что мертвы. Сомнений в этом крепко засевшие в памяти взгляды звероподобных людей не оставляли.
– Пожара нам не остановить, – сказал Эдди, повернувшись спиной к огню. – Нужно фургоны откатывать. Больше рассчитывать не на что.
Толпа вмиг обернулась сущим пандемониумом. Жены заспорили с мужьями, кое-кто, побросав лопаты да ведра, рванулся к фургонам, другие же принялись хватать соседей за рукава, уговаривая их остаться.
– Похоже, нынче каждый сам за себя, – буркнул Франклин Грейвс, пробежавший мимо Тамсен, едва не сбив ее с ног.
Вновь содрогнувшись от ужаса, Тамсен поняла: он прав.
Глава двадцать третья
В пещере Эдвин Брайант наткнулся на труп.
Мертвых тел, человеческих или звериных, ему во время долгих блужданий в глуши еще не встречалось, если не считать костей, пролежавших в старательском лагере невесть сколько лет.
Как это ни смешно, находка казалась признаком жизни – нормальной, обыденной жизни. Когда долго идешь через лес, хоть одна полуразложившаяся туша зверя попадется на глаза обязательно. Тучи мух, тошнотворно-сладкая вонь падали – без этого в диких дебрях никак. Однако, миновав форт Бриджера, Брайант ничего подобного не наблюдал. Абсолютно. Ни разу.
Пещеру ту он нашел случайно, во время внезапной грозы – гроза и подвигла его к поискам укрытия. Пещера оказалась совсем небольшой; примерно таких же поблизости, в крутом каменистом склоне холма, имелось около полудюжины, вот только влезть туда… Ослабший, Брайант готов был сдаться, оставить затею с подъемом наверх и укрыться, где получится. Однако, если мифы о полулюдях-полуволках, о хворях, превращающих заболевших в вампиров, и о ходячих мертвецах всех мастей его не пугали, то гроз Брайант терпеть не мог с детства. Потому и сумел, цепляясь за скальные выступы, едва-едва, хотя подъем был не так уж тяжел, переводя дух, взобраться к ближайшей пещере и шмыгнуть внутрь.
С собой он прихватил охапку полыни, чтоб развести огонь, и в поисках подходящего места для костра обнаружил тело. Мужчина, лет тридцати пяти, хотя о возрасте (истлело тело порядком) судить было трудно. По всем приметам, индеец, скорее всего – уашо, учитывая, где обнаружен… если, конечно, Брайант не ошибался в предположениях на сей счет.
Причина смерти оказалась вполне очевидна. Жутковатого вида дыра, зиявшая в черепе индейца, вероятнее всего, являла собой вовсе не результат несчастного случая: слишком уж аккуратно проломлена кость. Скорее, покойный вовсе не разбил голову, упав со скалы, а получил по голове чем-то тяжелым, но с полной уверенностью Брайант судить об этом не мог: в ранах и переломах он разбирался посредственно. Кроме этого на теле имелись иные повреждения – глубокие царапины, какие мог бы оставить волк, медведь или, к примеру, пума. Но вот что странно: никаких следов хищных зверей – ни помета, ни логовищ, ни меток, оставленных когтями на стволах деревьев – Брайанту нигде поблизости не встречалось.
Не нашел он рядом с индейцем и никакого имущества – ни лука со стрелами, ни копья, ни ружья, ни даже одеяла. Стало быть, перед смертью индеец пробыл здесь недолго. Возможно, неведомый убийца напал на него прямо в пещере… но нет, эти предположения Брайант тут же отверг: крови на каменном полу обнаружилось ничтожно мало. Вдобавок, самому Брайанту пришлось согнуться под сводом пещеры едва ли не вдвое, а что же за схватка в такой тесноте?
Таким образом, раны индеец получил где-то еще, после чего вскарабкался (или был поднят) сюда, на высоту десяти футов, только затем, чтоб здесь и умереть. Зачем? Возможно, бежал, спасался от кого-то.
Мало-помалу в голове Брайанта сложилась история о человеке, подвергшемся нападению, смертельно раненном, однако сумевшем ускользнуть от врага. Так, в полубреду, бежал он, пока не увидел вот эту пещерку, и, может быть, понадеялся, отсидевшись в пещерке, спастись.
А может быть, просто хотел умереть в тишине и покое.
Охапку сухой полыни Брайант пристроил как можно дальше от трупа и всякий раз, чиркая огнивом по кремню, представлял себе, будто мертвый вот-вот встрепенется, сядет, моргнет, рассерженный тем, что его разбудили. Наверное, он слегка повредился умом: одиночество его продолжалось достаточно долго. Вот уже сколько недель он провел наедине с самим собой… и вдобавок без пищи, кроме той, что удавалось собрать по крохам, вроде мелкой рыбешки или пары яиц, найденных в птичьем гнезде. Чаще всего приходилось довольствоваться насекомыми да желудями. Однажды Брайант рискнул сжевать пригоршню каких-то корней, но затем его скрутил такой приступ рвоты, что он не один час блевал желчью – больше-то было нечем.
Воды он пил до отвала, но вода, наполняя желудок, не утоляла голода. Однако спустя первые дня три-четыре чувство голода притупилось (и слава богу, а то голод словно жевал его изнутри), а туман в голове развеялся, отчего Брайант исполнился оптимизма: выходит, голод вроде болезни со временем проходит сам! Но еще день спустя он обнаружил, что идет по кругу, возвращаясь туда, где уже побывал. Порой он, внезапно очнувшись лицом в грязи, понимал, что, сам того не заметив, потерял сознание. Отдыхать приходилось все чаще и чаще. Дышалось с трудом. Стоило пройти ярдов сто, сердце начинало биться так, будто вот-вот разорвется.
Он умирал. Поначалу медленно, теперь же быстрей и быстрей.
Умирал… и все – из-за голода. Из-за отсутствия дичи, мяса, еды в виде плоти других животных.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
