— Пятым был особняк той самой любовницы князя, некой графини «Л», но совсем не Абамелек, — уже догадавшись о чём эта история, сказала я. — Особняк, что отец купил самым первым.
— Там за разрушенной печной кладкой он и нашёл инструкции князя и дневник, в котором его любовница описала эту легенду, — ответила на его вопрос моя мама. — И ведь он поверил в тот бред, — посмотрела она на мужа.
— Сложнее всего было понять, о каком князе идёт речь, — добавил отец. — Везде яти, буквы с вензелями, а все имена лишь инициалами. Сколько архивов пришлось перерыть, — покачал он головой. — Сколько пыльных страниц перелистать. Скольких историков привлечь. А уж сколько тонн штукатурки снять с облезших стен особняка незабвенной графини, пока, наконец, не выяснилось, что последние годы эта некая графиня «Л» часто наведывалась на простое деревенское кладбище и подолгу сидела у одной безымянной могилки.
— И вы её вскрыли? — удивилась мама Савы.
— Там нашли гроб, сохранившийся исключительно. А в нём полностью истлевший скелет и… изумруд в форме призмы. Но, по иронии судьбы самым ценным оказался не этот камень, а особняк графини, что чудом уцелел, сохранив и венецианские мозаики, и изразцовые печи, да и сам явился памятником архитектуры. С него-то всё и началось для «Империал-Недвижимости», — улыбнулся отец.
— А остальные особняки? А сокровища? — воскликнули мы с Савой хором.
— Трудно было их не отыскать. Но после второго, купленного в Англии, я завоевал славу человека, что обладает волшебным даром выбирать дома.
— А разве это не так? — улыбнулась мама.
— Конечно, так, — улыбнулся отец. — Но нет ничего ценнее, чем стойкое уважение к наследию предков в старом свете. Ни один из этих особняков за двести лет, как и было указано в завещании князя, не был ни продан, ни разграблен. И только тот, кто предъявит редкий изумруд пятигранной формы, что подходил к замку на гробе, мог его приобрести. За небольшую плату в форме налога в казну страны. Ни один из четырёх гробов не был до меня вскрыт. Но… никаких сокровищ в них не было. Как и других частей тела.
— Она всё же не смогла? — спросила я. — Его любовница?
— Нет, — покачал головой отец. — Графиня «Л» всё же была верующей женщиной и богобоязненной. Потому похоронила князя целиком. С его изумрудом. А богатства, что должны были положить в его гробы… думаю, на них она и жила, лишившись богатого покровителя.
— И пророчество всё же исполнилось, — кивнул Сава.
— А изумруд? — куда больше интересовала меня судьба камня. Но кажется, я уже знала ответ. И знала зачем отец отправился в то опасное путешествие по Африке. — Ты вернул его в храм?
— В самом лучшем виде, — улыбнулся отец и с любовью посмотрел на мой едва округлившийся животик. — Ведь нам нужен наследник. Зачем нам чужие проклятия.
И я была с ним полностью согласна.
Хотя не верила ни в какие пророчества.
И Горчаков, и его сестра, и Кира — все они заслужили то, что получили, не волею злой африканской богини. Горчакова посадили. Основная статья в оглашении приговора была за покушение на убийство Змея. Кира и Милена отделались лёгким испугом и условным сроком. Таково было решение Савы и всё с ним согласились.
Оболенский?.. Оболенский, наверное, всё так же просит свою очередную жертву, одеваться теплее, ведь ей ещё рожать его детей.
На всякий случай, если вдруг кому-то из них снова захочется объявится в нашей жизни, Лис собрал такое «портфолио», что мало никому не покажется.
И я теперь знаю почему его зовут «работорговец».
Но это уже совсем другая история.
Конец
