Книга Штурмовик. Крылья войны - Алексей Цаплин

Солнечное утро. Зелень. А запахи!.. Черемуха, что ли, цвести начала – это значит, скоро холода вдарят. Войска на наши услуги пока срочных заявок не присылали. Следовательно, будем работать по наводке авиаразведки. Это хорошо – можно хоть позавтракать не спеша и не обжигаясь чаем. Я с утра успел пробежаться до часового, охранявшего наши «Илы», замаскированные на опушке, и вернуться обратно. Еще и руками-ногами покрутить – размяться немножко.

Ковалев раздраженно и хмуро нас собрал, построил и повел на КП на постановку задачи. Что-то он последнее время всегда какой-то недовольный и злобный по утрам. Не высыпается, что ли? Пользуясь привилегиями звеньевого, я оставил наше шествие, отдаленно напоминающее строй, и пошел рядом с комэском.

– Андрей, чего такой смурной?

У командира настроение и без моих вопросов с утра было на уровне дутика. Еще и злится по какому-то поводу.

– Что у нас плохого? За что фитиль на этот раз успел получить? Мы вроде вчера гудели по-тихому.

– Да ну, ерунда, отстань.

– Во – симптомчик. Говоришь «ерунда» и даешь команду своему звеньевому на увеличение дистанции. Колись, что не так.

– Ну чего пристал? Вон в строй вернись. Какой пример подаешь?

– Да у тебя как утро, так хреновое настроение. У меня уже дурные мысли закрадываются. Связанные с повышенным перевозбуждением твоего молодого организма, лишенного женского общения.

– Вот что за фигню несешь? Любишь ты умничать.

– Ты давай на меня стрелки не переводи, за тебя разговор ведем.

– У меня все нормально.

– Четыре раза как нормально. И курение по утрам обернется больными легкими в пожилом возрасте.

Чего-то Андрюхе несладко. Реально какая-то ерунда творится, а он скрытничает. Может, и впрямь с местными красавицами его познакомить? Санбат, говорят, в трех километрах восточнее, правда сам там еще ни разу не был. А то у комэска в организме действительно что-то разладилось?

Все же я его достал, пока топали до КП.

– Только никому!

– Заметано – могила! Если что, помогу чем смогу.

– У меня это… руки дрожат… Ну, что ты лыбишься! Не от «шила». Как задачу получаю – руки трястись начинают. Мне по карте показывают маршруты, ориентиры и объекты, а у меня руки ходуном ходят. Вот Храмов уже косо стал посматривать. А когда он на меня смотрит, у меня еще сильнее руки начинают трястись. К своей «семерке» подхожу – все в норму приходит. Технари ничего и не замечают. Взлетаем, идем до цели… Даже когда работаем по цели, все в порядке. Вон вчера нас «мессера» щипали как хотели. Когда обратно пришли, я весь мокрый был, даже из сапог воду выливал. А с руками все в порядке. Но как на КП задачу ставят, так снова руки дрожать начинают. Что за фигня?! Я же не трус. Мне же не страшно. Не, ну конечно, есть немного, но не так чтобы рукам дрожать…

– Спортом тебе надо заниматься, Кукушкина! {Знаменитая фраза из к/ф «Приключения Электроника».} Или спиртом…

– Да иди ты!

– Ладно, расслабься. Да спокойно же, тебе говорю. Чего набычился? Во. Теперь по делу. Я же про спорт не для прикола сказал. Если бы у тебя нормальный тренер был и ты не свои дурацкие железки тягал, то знающие люди могли бы рассказать про физиологию и реакции организма. В спорте это называется «предстартовый мандраж». У тебя просто идет адреналиновый выброс. При опасности или при повышенной нагрузке это защитная функция организма. Ты начинаешь резко вырабатывать адреналин. Вещество такое, вроде как форсаж для движка. Двигатель у твоей «семерки» на форсаже дрожит? Вот и тебя трясти начинает. А так как ты парень здоровый, адреналина вырабатываешь столько, что на всю эскадрилью хватит. А достается тебе одному. Тебя и начинает колбасить.

– «Колбасить». Придумаешь тоже…

– Теперь о мерах противодействия. Ты руки упирай в стол или локтями бока поджимай. Карандаш в пальцах перебирай и крути. Когда Матвеич разрешит – закуривай – локоть в стол упри – будет незаметно. А еще у мехов пружинку какую-нибудь попроси – левой клешней пальцами сжимай-разжимай. И руки займешь, и кисть укреплять будешь.

– Ну, попробую, – у Андрея нервозности уже вроде нет. Появилась неопределенность.

– Да верное дело говорю. С возрастом пройдет. Годам к семидесяти. Вот как стоять перестанет, так и дрожь прекратится.

– Иди ты! Балабол.

– Балабол не балабол, а «цель накрыта». Вон ты уже улыбаться начал.

Сегодня на постановке задачи Андрей, разглядывая разложенную карту, по которой водил карандашом майор Храмов, упер локоть в стол и положил на руку подбородок. Вид у него при этом стал не нервный, как обычно, а сонный. Левую руку Ковалев засунул в карман, а локоть прижал к ребрам. Ну если еще слегка погасить его возбужденный взгляд, то видок был бы как у молодого бригадира, который всю ночь гулял с девками по деревне, а с утра председатель колхоза ему фронт работ объясняет.

– Ковалев, повтори. – Храмов чем-то недоволен.

– Взлетаем в шесть сорок по зеленой ракете. Идем тремя звеньями. В квадрате восемь «Вэ» встать в коробочку – осмотреться. Далее, курс 243, высота 400. – Андрей отвечает бойко. – На ленточке…

– Достаточно. А то я уже решил, что ты засыпать начал. Вечерние посиделки заканчивайте. Отбой в двадцать два для всех.

– Есть отбой в двадцать два для всех.

– Далее…

А далее… Далее мы не спеша пошли к своим машинам. Ковалев решил захватить мое звено для обработки переднего края. Где-то там немцы наметились сделать небольшой «сюрпризик» – эдакую бяку в виде танковой атаки на нашем участке. Что-то в истории не помню наступления на этом фронте летом 42-го. Может быть, фрицы решили устроить проверку сил? Может быть, был еще какой-нибудь у них резон. Но нам приказ – найти и нанести максимальный урон противнику.