Мы входим в подъезд, медленно поднимаемся по ступенькам. Кое-где на этаже свет на горит, и в такие минуты, я, поднимаясь за ее спиной, хочу прижать девушку к себе, обнять и поцеловать. Так, чтобы она забыла обо всем. Обо всех горестях и печалях, которые успели свалиться на ее голову, на ее маленькую душу.
Потому что я могу оградить ее от всего, что может принести вред.
В моих силах сделать все.
Что такое квартира? Ерунда. У меня достаточно имущества, я подарю ей полгорода, если захочет.
Что такое деньги? Тлен. Я дам ей карту, с помощью которой она будет себя чувствовать настоящей владычицей мира.
Все это ерунда. Лишь одно имеет значение – мое зудящее, непроходящее чувство, что я должен сделать эту женщину своей и навсегда.
— Так и получилось, что квартира теперь принадлежит ей. Она даже выгнала нас с Лешкой, когда мы вернулись…Даже не знаю – есть ли сейчас там мои вещи, или нет…
И вдруг она замирает. Застывает впереди меня, и я практически упираюсь в спину.
Глава 52— Что, Таська, снова не дождалась меня? — он дергает подбородком вперед, будто показывая на Алексея, и мне хочется заслонить мужчину своей грудью, потому что вдруг со всей ясностью понимаю, вспоминаю рассказ Грецких о том, как долго он восстанавливался, приходил в себя после такой вот встречи.
Сейчас в подъезде еще сумрачно, но уже все видно. И я вижу половину лица Жука – все остальное закрыла тень.
Он стал шире. И больше. И страшнее.
Голова- лысая. Совсем.
Нос явно сломан, он какой-то неправильной формы, и даже мне это видно невооруженным взглядом.
В плечах Жук стал настолько широким, что, боюсь, он даже в двери моей квартирки не вошел бы.
Но самое страшное, ужасное, - это его свирепый взгляд из-под бровей.
Он сканирует мое тело, смотрит на меня упрямо, зло, колко.
Он делает рукой движение, легкое, выводя плечо из-за спины, и в свете неровного освещения лампочки этажом ниже я вижу, как блестит то, что он держит в руках.
Это заточка или нож.
У меня все переворачивается внутри.
Сердце сжимается невероятной, сильной тоской, страхом. Животным, проникающим во все.
— Тась, ну что ты встала-то, — мягко подталкивает меня сзади Алексей, и я резко разворачиваюсь, пользуясь тем, что шла по лестнице впереди. Кладу ему руки на плечи, толкаю вниз, шепчу резко, быстро, сообщая таким образом о том, чтобы он уходил, бежал, скорее убирался из этого чёртового подъезда, куда пришел настоящий больной хищник, усталый психопат.
Сейчас он легко порежет его на куски, и будет потом смаковать делали, чувствуя себя правым.
— Лешечка, милый, родной…
Но Алексей делает как обычно. Так, как считает нужным.
Он легко приподнимает меня, переставляет со ступеньки вбок, проходит вперед, и я оказываюсь у него за спиной.
— А, знакомые все лица, — щурится он на Жука.
Тот сплевывает на пол сквозь зубы - явно не удивлен тому, кого увидел за моей спиной. Видимо, следил, или увидел нас сверху из окна, как мы выходили из такси. В моей голове проносится миллион мыслей, но нет ни одной нормальной, внятной, как можно разрулить всю эту ситуацию.
Звонить в двери? Не вариант.
Как показал опыт, тут каждый сам себе друг, никто не придет на помощь.
Нащупываю в кармане сотовый телефон и тихонько жму на кнопки, пытаясь вызвать номер 112.
Но включается все, что только можно: фото, видеокамера, от волнения пальцы не слушаются, а нужные кнопки так и не хотят отображаться.
— Что, Тася, забыла все, да? — голос Жука глухой и противный. Я передергиваюсь и Алексей это замечает. Он делает еще один шаг вперед по ступеньке, чтобы закрыть меня своей широкой спиной от Игоря.
— Ведь ты же моей должна быть, моей, — голос его кажется странным и каким-то приглушенным, ненастоящим. Вообще вся эта ситуация похожа на сцену из триллера, не меньше. — Я тебя три года не трогал. Три! Ждал, пока подрастешь, чтобы точно своей сделать.
Алексей напрягается, его руки сжимаются в кулаки. Но Жук ничего не видит, он уцепился за мой отчаянный взгляд из-за спины Грецких и говорит все только мне.
— И этого мажора от тебя отвел, отвадил. А ты все равно перед ним ноги раздвинула? — последнее слово он буквально выкрикивает со злобой.
— Тася, — глухо и властно говорит мне Алексей, даже не оборачиваясь. — Вызывай такси и возвращайся в больницу.
— Нет! — резко хватаю его за рукав. Но он напряжен, даже не реагирует на это касание. Кажется, что Алексей стал стальным, настолько все в нем взвинчено, однако снаружи он очень похож на вулкан – такой же огромный и спокойный, и только я могу представить, какая лава из эмоций кипит сейчас в нем.
— Какими судьбами тебя выпустили? — Алексей отвлекает внимание Жука на себя, думая, что я послушаюсь и оставлю их одних. Не тут-то было! Я все еще судорожно тормошу телефон, чтобы, не привлекая внимания к себе, вызвать полицию. Уверена, что простым разговором беседа с ножом в руке закончиться не может.
— А тебя это не касается, дядя… — выплевывает он последнее слово.
Оно будто бы служит катализатором и Алексей дергается вперед. Однако резко сам себя тормозит.
— Сам уйдешь, или тебя проводить? — все также показательно спокоен Алексей.
Жук, наконец, переводит взгляд на Грецких и морщится.
— Сейчас от тебя ничего здесь не останется.
Меня начинает знобить от страха.
— Эх ты, Тася, Тася, — говорит Жук, но смотрит при этом на Алексея. — Ты зачем ноги перед ним раздвинула? На деньги повелась? Так я бы перед тобой весь мир постелил, все тебе сделал, а ты, дрянь…
Он дергается вперед, но Алексей хватает его за грудки, и слышно, как шуршит его черная легкая ветровка.
— Продалась за бабки? — Жук орет и тут Алексей резко бьет его рукой в челюсть.
Игорь отмахивается, и теперь на меня уже никто не обращает внимания.
На этаже, прямо на лестничной площадке перед моей квартирой разворачивается драка из двух человек, один из участников которой вооружен.
И мне становится плохо от мысли, к чему это может привести.
Глава 53 АлексейГерой Брэда Питта из фильма «Бойцовский клуб» сказал: «Ты ничего не знаешь о себе, если никогда не дрался». И то, как согнулся от удара в плечо этот придурок, говорит о том, что он, несмотря на всю свою мышечную массу, не знает ничего о себе. В отличие от меня.
