Она не знала, что делать, а признаться в содеянном ей не хватило мужества. Галя в последний раз посмотрела на бездыханного Платона и двинулась к тропинке, когда неподалеку послышался голос Семена.
— Платоха, ты здесь? — прокричал он. — Мне с тобой поговорить надобно.
Галине ничего не оставалось делать, как забежать в лесополосу и притаиться за кустом, надеясь, что серый домотканый сарафан надежно спрячет ее в тени деревьев. Затаив дыхание и глотая перехватывающие горло слезы, она смотрела, как сосед подошел к телу, как пытался нащупать пульс у Платона, но результаты были неутешительны. Семен запустил пальцы в спутанные волосы и подошел к мосту, чтобы отдышаться.
Галя страшно испугалась, когда представила, что правда раскроется и ее упрячут в тюрьму. Однако Семен не стал звать на помощь трактористов, которые остановились на перекур где-то недалеко. Это Галина поняла по доносящемуся до нее рычанию работающих вхолостую моторов.
Сосед начал метаться по поляне, что-то бубня себе под нос, затем он, крадучись, сделал несколько шагов по тропинке, чтобы разведать обстановку, но тут же решительно повернул назад. То, что происходило дальше, повергло Галину в еще больший шок: Семен торопливо подхватил с земли тело Платона и сбросил его с моста в бурную реку, а потом, не оглядываясь, ушел прочь, будто ничего и не было.
Галя не знала, почему он так поступил, ей оставалось только гадать о его мотивах…
* * *
Когда Ковригина затихла, Марьяна не сразу пришла в себя. Ей многое хотелось сказать на эти откровения, но интуиция подсказывала, что это еще не финал той жуткой истории.
— Поэтому вы обеспечили ему алиби? Потому что он вас прикрыл? — с горечью спросила Марьяна, начиная понимать, какую именно девчушку имела в виду баба Марфа в своих записях.
— Следователь приехал на следующий день… А я действительно видела Семена в тот вечер, он, как и я, спешил домой после произошедшего, но Марфу уже не застал, она пошла к реке с Васькой. Когда следствие началось, я поняла, что вся деревня давно о них судачила, только мне любовь глаза застила…
— Мама, да что ты перед ней оправдываешься? — ядовито процедила внезапно появившаяся во дворе Глафира Емельяновна. — Прадед ее осужденный за измену родины, а награды наверняка где-то купил, вот и боялся, что начнут расследовать убийство, так вся правда-то наружу и вылезет. Это Марфе не хватило ума проверить его документы, но другие-то не дураки.
Услышав версию Ковригиной, Марьяна еще больше возмутилась:
— Вы сознательно отравили жизнь человеку, подогревая о ней чудовищные слухи, а теперь еще говорите, что не надо оправдываться?
От волнения она едва стояла на ногах и упала бы, если бы Костя все это время заботливо не придерживал ее за плечо. Марьяна настолько прониклась трагедией из прошлого, что не сразу заметила, как на них с Костей смотрит Настя. Столько ненависти в чьих-либо глазах она никогда не видела.
— Что же ты молчишь? Расскажи моим родственничкам, что это я ведьму убила, ты же для этого пуговицу припрятала… — прошелестела баба Галя.
От ее слов все притихли настолько, что в полнейшей ночной тишине можно было расслышать их сбивчивое дыхание.
— Меня это совсем не удивляет, — боязливо произнесла Марьяна, приготовившись услышать еще одну ужасную историю…
* * *
…Когда Галина Ковригина похоронила мужа, то долгое время не появлялась в гостях у своей соседки. Но однажды она все-таки набралась решимости и зашла к ней, застав Марфу в беседке на огороде. От переполняющей ее злости, Ковригина не сразу заметила, что приятельница выглядит нездорово бледной и совсем потерянной. Она-то к ней пришла, чтобы выплеснуть давно скрываемую ненависть, считая Марфу виновной в безвременной смерти мужа.
— Сидишь, кости старые греешь, — прошипела она, но Марфа лишь равнодушно повернулась к ней и снова уставилась на стену дома. — Ты так мне решила за старое отомстить? Столько лет ждала, а когда я расслабилась, то нанесла удар в спину?
— Ты что несешь? Какой удар? — спокойно ответила Марфа, чем еще больше раззадорила Ковригину. — Я едва ноги до беседки доношу, и на том спасибо.
— А тебе и не нужно ничто никуда доносить, слово худое над туеском сказала и отдала моему пьяньчужке, а он и выпил на радостях, — напирала на нее Галина.
— Злая ты, Гала, пора уже быть в ладах хотя бы с собой, — отвечала ей Марфа, едва шевеля губами.
— А ты, значит, добрая? Тогда знай, что это я тогда убила Платона. Случайно толкнула его, а он упал оземь и больше не встал… Ну как, прощаешь меня? В ладах с собой?
Марфа подняла на нее глаза, которые в этот самый миг стали удивительно ясными, ничем не напоминая ее недавний рассеянный взгляд.
— Ты… Ты… Гадина… — прохрипела она и с невиданной силой схватилась за полу халата соседки.
Ковригина пыталась вырваться, но ее усилия обернулись тем, что ситец халата затрещал, оставив в руках Марфы пуговицу вместе с клоком ткани. Марфа хотела привстать со скамейки, но тут же рухнула назад, нездорово закатив глаза. Галина в панике замерла, наблюдая, как покидает жизнь ее ненавистную соперницу. Вскоре Марфа завалилась на бок, перестав дышать. Ковригина пересилила страх, подошла к ней, чтобы забрать свою пуговицу, но не смогла ее найти.
— Мать, что там случилось? — недовольно прокричал ей через забор зять, заметив, как она суетится в чужом огороде.
— Марфа умерла… — испуганно призналась Галина, делая шаг назад.
— Я мигом, — послышалось в ответ.
* * *
— Так это вы беседку тогда подожгли? — возмутился Костя, ведь именно ему пришлось ликвидировать последствия очередной попытки Ковригиной замести следы.
— Я подожгла… И жалею, что дом тогда же не спалила, — хладнокровно поведала баба Галя. — Для внучки же старалась. Если бы вы только знали, как мне надоело нести на себе этот груз, всю жизнь он меня ко дну тянет…
Старуха отлипла от стенки и медленно пошла в сторону огорода. Марьяна прижалась к Косте, наблюдая, как Глафира Емельяновна посеменила следом за ней, но не прошло и пары минут, как она истошно закричала: «Настя, скорую вызывай, бабушке плохо».
Константин легонько поцеловал сжавшуюся тугой пружиной Марьяну и ненавязчиво потянул ее в свой двор.
— Там человеку плохо, а я ухожу… — испуганно прошептала она.
— Без тебя разберутся, — отрезал он. — Баффи, пойдем.
Услышав долгожданную команду, собака охотно побежала к его дому, где ей, очевидно, понравилось гораздо больше, чем в доме хозяйки. Марьяна позволила Косте увести себя в дом. Он помог ей надеть свою футболку, затем ненадолго отошел помыть Баффи и вернулся, держа ее на руках. Марьяна была признательна ему за заботу и за свое спасение, за которое она так и не успела его толком поблагодарить.
— Спасибо, что спас меня, — виновато сказала она, поглядывая исподлобья на то, как Константин хлопочет на кухне, силясь достать из банки затвердевший мед.
