Вдоль подъездной аллеи расположились цветущие кусты и разбросанные в беспорядке деревья, посаженные много лет назад, из-за чего казалось, что дом когда-то сам вырос здесь в окружении этих растений.
Гейбриел остановил коня и глубоко вздохнул. Что он скажет ей? Он был так поглощен мыслью разыскать беглянку, что ни на минуту не задумался о своих дальнейших действиях.
Было ли это, как утверждал Джесс, не чем иным, как проявлением мужской гордости? Кто знает.
В любом случае отступать было уже поздно: солнце клонилось к закату, а это значило, что разбираться в собственных чувствах ему придется уже после того, как он войдет в дом.
– Клер, дорогая, Кити должна вернуться к своей мамочке. – Линетт нагнулась, чтобы лучше видеть лицо девочки. – Отпусти ее, пожалуйста.
Клер сидела на ступеньке у входа в дом, прижимая к груди отчаянно вырывавшегося из ее рук котенка. Наконец она отпустила его и надула губы.
– Я люблю эту кошечку, и мне хочется оставить ее себе. Я назвала ее Мари. Я не хочу, чтобы Мари попала в приют!
– Хорошо, мы оставим ее, а для других котят найдем хорошие дома.
Линетт отлично понимала, от чего сиротский приют был постоянным рефреном у Клер. Накануне вечером малышка расплакалась и даже не смогла доесть кашу, так как испугалась, что «их отправят в приют».
Неожиданно Клер дернула Линетт за юбку.
– Смотри, это месье папа едет к нам!
– Кто едет? – Линетт взглянула на дорогу, но так и не смогла ничего разглядеть.
– Месье папа – тот, который плыл с нами на лодке из Франции.
Гейбриел Пеннистан? Линетт вздрогнула. Теперь и она разглядела человека, едущего верхом на коне.
Она поспешно обернулась к Клер:
– Матушка сейчас в гостиной, пожалуйста, попроси ее прийти сюда, а потом отправляйся на кухню и скажи кухарке, что я прошу дать тебе яблоко, ведь до ужина еще слишком долго.
Линетт все еще продолжала наблюдать за всадником, когда ее мать появилась на пороге дома.
– А где мальчики? – спросила она, все еще пытаясь разглядеть лицо гостя.
– Маркус отвел их на старую нормандскую смотровую башню, где они собираются устроить пикник. Надеюсь, они вернутся до наступления темноты…
– Неужели они отправились туда пешком? – Внезапно Линетт почувствовала себя беззащитной в собственном доме.
– Да, ведь это не дальше трех миль отсюда. – Теперь уже обе женщины пытались разглядеть приближавшегося всадника.
– Кажется, это мужчина, и я отнюдь не уверена, что он заблудился, – взволнованно произнесла Линетт, оборачиваясь к матери.
– Тогда пошли скорее, мы запрем дверь, а служанка скажет через окно, что дома никого нет.
Несмотря на страх, Линетт едва не расхохоталась.
– Нет, мамочка, лучше мы дождемся его здесь и узнаем, что ему нужно. Если он интересуется миссис Страусе, в этом нет ничего опасного: я действительно была женой Шарля и не нарушала никаких законов.
– Но я боюсь, что кто-нибудь сочтет тебя виновной в его поступках.
Тем временем всадник приблизился к ним почти вплотную.
– Иди в дом, – услышала Линетт слова матери, – а я займусь им.
Пистолет. Она должна взять свой пистолет.
– Хорошо, мамочка, только не делай ничего без меня, просто поговори с ним. – Линетт поспешила в дом, туда, где был спрятан пистолет.
Увидев женщину у входной двери, Гейбриел вспомнил, что настоящее имя Шарлотты – Линетт. В этот раз она была одета и накрашена, как пожилая женщина, и выглядела бы весьма доброжелательно настроенной, если бы улыбнулась.
Но как она сменила цвет волос с каштановых, какими они были во Франции, на светлый, с пробивавшейся сединой? В ее взгляде Гейбриел почувствовал настороженность, словно она увидела абсолютно незнакомого ей человека. Это показалось ему странным: то, что они пережили вместе, вряд ли можно было легко забыть.
Соскочив с коня, Гейбриел продолжал пристально смотреть на нее.
– Кто вы и что вам нужно? – спросила женщина.
– Эта игра не сработает, мисс Гилрей. Вы можете перекраситься, сменить наряд, но я уверен, что ваша память и зрение столь же хороши, какими были во Франции.
Женщина подняла руку к горлу, словно только сейчас узнала его.
– Я же сказал, что найду вас и получу ответы на свои вопросы.
Едва он произнес эти слова, как из дома вышла другая женщина.
– А еще вы сказали: «За любым костюмом я смогу разглядеть ту, настоящую женщину, которую хорошо знаю». – Женщина вытянула вперед руку с пистолетом. – Похоже, вам это не удалось, милорд.
Слава Богу, подумал Гейбриел с облегчением, теперь это точно она. Он понимал, что ему следовало хоть чуть-чуть опасаться пистолета в ее руке, но сознание собственного триумфа ввергло его в настоящую эйфорию. Сделав шаг к ней, он узнал ее запах: не пряный аромат ее любимых духов, а чистую, свойственную лишь ей сладость. С незатейливой прической, в простеньком наряде, ей можно было дать не больше двадцати лет, хотя, по собственному признанию, ее возраст приближался к тридцати.
Линетт помахала пистолетом у него под носом.
– Послушайте, – с расстановкой произнес Гейбриел, – уберите, наконец, пистолет, вы же не собираетесь стрелять в меня, верно?
– А это уже зависит от вашего поведения. – Линетт все же опустила пистолет и затем положила его на выступ в стене, уставленный цветочными горшками.
– Так ты знаешь этого человека? – Пожилая женщина вопросительно посмотрела на дочь.
– Да.
– Гейбриел Пеннистан к вашим услугам, – поспешил представиться Гейбриел.
– Эстер Гилрей, мать Линетт.
– Вы столь же прекрасны, как и ваша дочь, мадам. – Линетт с интересом наблюдала за происходящим.
Гейбриел был уверен, что она скажет: «Довольно играть, в этой роли вы ужасны», – но Эстер была так явно польщена комплиментом, что Линетт ограничилась грозным взглядом в сторону непрошеного гостя.
– Линетт Гилрей? – Гейбриел сделал шаг вперед. – Прежде чем я начну думать о ней, называя таким именем, вы, мадам, должны поклясться, что это ее настоящее имя.
– А разве я не так сказала, молодой человек?
– Да, но вы не поклялись в этом.
– Поклянись, мамочка, а то этот фарс никогда не кончится. – Линетт сложила руки на груди, словно этим жестом хотела выказать свое презрение.
– Ну что ж. – Миссис Гилрей озадаченно пожала плечами. – Клянусь, что при рождении дочери мы с мужем назвали ее Линетт. Я знаю, что это не совсем обычное имя, но таково было имя моей матери и матери моего мужа. По-моему, оно очень подходит артистическому темпераменту нашей дочери…
