Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
От сделанного открытия Катю затрясло. Маше она всегда симпатизировала. Та была тихой, открытой, немногословной и очень спокойной женщиной, полностью сфокусированной на своей семье. Пока Мишка строил карьеру, Маша тащила на себе дом и детей, работала женой, как она это называла: возила детей по кружкам и секциям, готовила обеды, занималась ремонтами. Катя даже не знала, какое у нее образование. Между тем, уровень жизни у Лондонов был довольно высоким. Катя считала само собой разумеющимся, что зарабатывал на это все Мишка, но сейчас вдруг усомнилась. В конце концов, он был менеджером очень средней руки. При неработающей жене, двоих детях и московских ценах не очень-то позволишь себе ежегодные поездки в Ниццу.
Сделанными выводами нужно было срочно поделиться с Бекетовым. Выплеснув остатки чая в раковину, Катя вымыла кружку, вернулась в спальню и, немного поколебавшись, включила стоящий у кровати торшер. Свет упал на лицо Бекетова, тот завозился, отворачиваясь, а потом рывком сел на кровати, только после этого открыл глаза и уставился на Катю.
– Что-то случилось?
– Нет. Да. Не знаю.
– Содержательно. – Он растер лицо ладонями, крепко-крепко и быстро-быстро. Пододвинулся, освобождая край кровати, похлопал приглашающе рукой, садись, мол, коротко сказал: – Рассказывай.
И Катя рассказала. Он слушал внимательно, не переспрашивая, смешно вытягивая губы дудочкой, видимо, так ему лучше думалось. Катя радовалась уже тому, что он не перебил ее рассказ, чтобы рассмеяться в лицо. Она была вовсе не уверена, что не говорит глупости. Но связь между делами прошлых лет и сегодняшними событиями должна была быть, ее не могло не быть, и единственной ниточкой, соединяющей прошлое и будущее, в Катином понимании была именно Маша Лондон.
– Красиво излагаешь, – сказал Бекетов, когда она, наконец, закончила. – Не знаю, насколько ты попала в яблочко, но что-то в этом точно есть. Так что обещаю, что с самого утра займусь тем, что наведу справки. Ты вообще что про эту самую Машу знаешь?
– Да практически ничего, – пожала плечами Катя. – Я и с Колокольцевыми всего два года назад познакомилась, конечно, Аглая Тихоновна на меня произвела неизгладимое впечатление, поэтому я к ней ходила в гости больше, чем к Глашке. Про свою семью она мне рассказывала, но больше про родителей, бабушку, мужа, про то, как Глашку растила после того, как та осталась сиротой. С Мишкой и Машей я, конечно, общалась, но в основном на семейных торжествах. Аглая Тихоновна имела привычку каждый год отмечать день рождения, а еще собирать семью и друзей 2 января на обязательную солянку. Плюс на Глашкин день рождения иногда гости приходят. Жизнью Лондонов специально я не интересовалась. Знаю, конечно, что у Мишки и отец, и дед, и прадед были известными скрипачами, а про Машу… Старше она Мишки на четыре года, это да. То есть ему в девяносто пятом, когда Дима Магадан в Москву приехал, только пятнадцать было, а ей уже девятнадцать. Так что возраст подходит. Помню еще, как она рассказывала, что ее родители после развала Союза совсем без работы и денег остались. Они вроде инженерами в каком-то научном институте работали, после перестройки все НИИ начали распадаться, и у них иногда по нескольку дней, кроме хлеба, никакой еды в доме не было. Но они руки не опустили, а придумали кожаные куртки шить. Отец где-то кожу доставал, а мать кроила и шила кожанки. Их у них спекулянты забирали и довольно хорошо платили, так что на эти деньги они и жили.
Она вдруг замолчала, словно захлебнувшись. Бекетов «поймал» это сразу, тронул за руку, спросил:
– Что?
– Кожаные куртки, – сказала Катя, глядя на него горящими глазами. – Ты понимаешь, они шили кожаные куртки, и Маша им помогала, она сама рассказывала.
– Ну и что?
– Как что? Володя, ты подумай, каким инструментом пользуются, когда шьют из кожи?
– Не знаю, – пожал плечами он. – Иголками какими-нибудь особо толстыми. Ножницами крупными.
– А еще? Ну думай, Володя. Основной инструмент кожевенников – это…
– Шило, – не сказал, а скорее выдохнул он.
– Ну да, ты же понимаешь, все сходится. И почему погибла Нина Петровна, понятно тоже. Она всегда смотрит в окно и, конечно, она наверняка узнала Машу, которую видела за эти годы десятки раз. Она увидела, что та входит в подъезд, знала, что Аглаи Тихоновны нет дома, но Маша почему-то не выходила из подъезда, не застав никого в квартире, и Нина Петровна решила пойти и посмотреть. И получила канделябром по голове.
– А зачем Марии Лондон было тайно приходить в квартиру Колокольцевых? Если в поисках золота, то почему она не искала его предыдущие двадцать лет?
Катя растерянно посмотрела на Бекетова.
– Я не знаю. Может быть, она просто забыла об истории с золотом, а сейчас Антонина напомнила ей об этом, и Маша решила, что стоит поискать тайник в квартире?
– Что-то не сходится.
– Да, я тоже вижу дыру на дыре, но это не значит, что моя версия неправильная и ее нужно с ходу отмести. Я предлагаю просто проверить, может ли Маша быть той самой любовницей Зимина или не может.
– Я и не отметаю. И не отказываюсь проверить, – примирительно сказал Бекетов и потянул Катю за руку так, что она упала ему на грудь. – Я обязательно это сделаю, но не сейчас. Сейчас глубокая ночь, и если мы оба не выспимся, то завтра будем ни на что не годны. Хотя, если у тебя бессонница, то я не против разделить ее с тобой. У меня есть на примете одно дельце, которым мы можем неплохо занять время, украденное у сна. Ты как?
Катя прислушалась к себе. Сна не было, она была слишком взбудоражена своими мыслями и выводами, к которым в итоге пришла. Конечно, ему завтра с утра на работу… Но он же сам предложил. Поудобнее устроившись поверх тяжелого мужского тела, Катя нашла его губы и дала ответ, который был понятен без слов.
* * *
1994–1998 годы, Москва
Что делать, было понятно без слов. Маша сбежала со ступенек университета и прищурилась, глядя на солнце. Консультация сегодня закончилась чуть раньше, чем она рассчитывала, поэтому до рабочей смены, на которую она должна была заступить, оставалось на полтора часа больше времени, и его нужно было провести с чувством, с толком, с расстановкой. Когда в следующий раз выпадет свободный промежуток, даже представить сложно.
Родители, попавшие в западню перестройки и последовавшего за ней распада страны, потеряли зарплату, а потом и работу. При этом в семье было двое детей. Маша, старшая, тогда оканчивала школу, нужно было определяться с институтом, брат же только-только перешел в четвертый класс, и двое едоков на двух взрослых шеях воспринимались серьезным ярмом.
Частичным подспорьем, разумеется, были картошка и морковка, которую выращивали на даче бабушка и дедушка и присылали детям и внукам. Но одной картошкой сыт не будешь. Решением, которое приняли родители, точнее, разумеется, мама, Маша не могла не гордиться. Уволившись из своего умирающего НИИ, мама открыла кооператив по пошиву кожаных курток.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
