В этот раз все произошло быстрее, и я пробыл эльмуром около двух минут. Мне нравилось ощущение легкого тела. Я побегал по пещере, запрыгнул на стол, с него перепрыгнул на плечо старика, и даже смог спланировать с него обратно на шкуру. Простейшие вещи давались легко: сесть, вскарабкаться, пробежать, почуять запах.
Особенно запах. Мир ароматов поразил меня до глубины души! Мое обоняние было неплохо развито, благодаря тренировкам в школе, а кроме того, я мог его усиливать своей Силой. Но то восприятие, которое давал мне эльмур, не шло ни в какое сравнение с тем, что я умел. Я чувствовал каждый предмет по-иному, они все пахли по-своему. Особенно кровь. Внутри появилось сильное желание укусить старика и вытянуть из его вен этот лакомый напиток. Я подивился выдержке Рики, и решил впредь не пропускать его кормежек.
Единственным неприятным моментом переселения по-прежнему оказалась невыносимо медленная работа мозга. Как только я пытался подумать о чем-то серьезном, или погрузиться в воспоминания, а то и вспомнить странницу какого-нибудь учебника, у меня сразу отказывало мышление. Быстрыми были только инстинкты.
Шаман результатом остался недоволен, и я предложил ему попробовать выпить зелье еще раз, с более высокой концентрацией эйгеля. Но он запретил мне это делать в ослабленном состоянии, мотивируя тем, что последствия могут быть слишком тяжелыми. Старик собрал свои горшочки и ушел прочь, а я остаток дня провел, гуляя по деревне, да заглянул к Юфину. Знахарка жестами мне объяснила, что процесс лечения идет довольно хорошо, и, успокоившись, я вернулся к себе. От скуки начал вспоминать учебник эльфийского языка и записывать слова прямо на стену.
На следующий день шаман пришел с самого раннего утра и принес мне намного более крепкое зелье. Я с ним справился без труда, и довел свое пребывание в теле эльмура до пяти минут. Мне показалось, что в этот раз он остался доволен, но тем не менее заметил, что время еще есть и нужно найти оптимальную концентрацию настоя, чтобы увеличить время до предела.
После его ухода я вновь погрузился в обучение, добравшись до более сложных словосочетаний. Я был так увлечен процессом, что не услышал, как в пещеру кто-то вошел.
— А расскажи, что ты делаешь? — За моей спиной раздался мягкий вкрадчивый голос. Наверное, если бы кошки умели говорить, то это звучало бы именно так.
Я вздрогнул и обернулся. На пороге, стояла девушка, лет семнадцати, с черными как смоль волосами. До сегодняшнего дня я думал, что в этой деревне на языке Четырех королевств говорят только два человека.
— Изучаю эльфийский язык. — Пояснил я девушке.
Она немного помялась на пороге, переступая с ноги на ногу. А потом покраснела и выпалила:
— Я зашла извиниться за твоего друга, в зверином теле очень трудно контролировать жажду убийства. Прости меня!
Признаться, я только сейчас сообразил, кто это и даже не знал, как реагировать на эту прямоту. С одной стороны, я должен на нее злиться, и это самое малое. Юфин был мне больше, чем другом, и я за него готов был отправить на тот свет любого. С другой — я недавно сам побывал в теле зверя, и явственно ощутил, что инстинкты очень сильны. Интересно, пантеры умнее эльмура?
Она стояла и ждала моего ответа, а я не мог даже нормально разозлиться на нее.
— Лучше извинись перед Юфином, когда он поправиться! — буркнул я.
— Я попробую, не сердись, пожалуйста.
Кажется, она искренне сожалела о содеянном. Я немного смягчился и решил, попробовать разговорить ее, чтобы побольше узнать об оррах.
— Странно, я думал тебе намного больше лет. Ты ведь родилась в плену, — я поймал ее удивленный взгляд и пояснил, — Твой отец и шаман рассказали мне.
— Мне больше трехсот пятидесяти лун! Просто у орров так устроен организм, что мы стареем значительно позже людей, но очень быстро, всего за несколько недель.
Я посчитал в голове месяцы и понял, что на самом деле передо мной стоит не девушка, а женщина старше тридцати лет. Мне стало неудобно, что я ей тыкаю, но она в ответ на это заметила:
— Не переживай, почтительное обращение к орру начинается не раньше, чем у него поседеют волосы, а мне до этого еще очень долго. — Она прошла внутрь и уселась неподалеку от меня.
Мы проболтали с ней до обеда и мне кое-что удалось от нее узнать. В отличии от своего родича, Аурра оказалась более словоохотливой. Она поведала мне, что быть рахо на самом деле, не так уж приятно. Процесс обращения был очень болезненным, особенно в юном возрасте, и только к старости боль от него становилась привычной. Молодые рахо стараются не менять облик чаще раза в месяц. Аурра сделала исключение лишь для того, чтобы извиниться передо мной и Юфином, и я даже начал уважать ее за это.
В разговоре с ней я вдруг вспомнил, что до сих пор не знаю имени шамана, и задал ей этот вопрос. На что она мне пояснила, что пока он жив никто не имеет права обращаться к нему по имени. Связано это было с каким-то глубоким поверьем орров, касающимся злых духов, которые могут как-то помешать владеющему тайными знаниями.
А еще она нечаянно обронила пару фраз о моем будущем задании. Правда ясности это так и не привнесло, но зато я теперь знал, что оно будет проходить неподалеку от покинутого города эльфийских некромантов. Это меня жутко взбудоражило, и я накинулся на нее с вопросами. Но она замкнулась, а потом извинилась и ушла, оставив меня наедине с догадками.
Неделя пролетела незаметно. Шаман наконец смог подобрать нужный состав зелья, увеличив мое пребывание в теле Рики до целых десяти минут! Правда за это пришлось платить жуткой усталостью в своем теле, так как он постоянно требовал от меня тратить свою Силу. За прошедшие два года я настолько привык к ней, что без нее ощущал себя неполноценным, и стал искренне жалеть выгоревших.
Я хорошо приспособился к телу Рики: бегал по всей деревне, лазал по деревьям и спрыгивал с них, кружась в полете над поселением под веселый хохот местной малышни. Я изучил все запахи, которые только мог. Шаман, вождь, Юфин, знахарка — все пахли по-своему. Мне удавалось безошибочно определить, в какой стороне они находятся. Из других особенностей, я отметил, что эльмур видит в темноте не хуже меня.
Вождь настоял на том, чтобы я попробовал убить ядом крупного лося и сводил меня вместе с воинами племени на охоту. Было очень непривычно кусать кого-либо, но я хорошо справился, и с удивлением обнаружил, что могу сознательно контролировать количество ядовитой жидкости, впрыскиваемой в жертву.
Что касается Аурры, то она больше со мной не разговаривала, зато я все чаще и чаще стал замечать, что она стала помногу времени проводить в пещере знахарки, а особенно подле Юфина. Иногда она садилась напротив него и просто смотрела в его безмятежное улыбающееся лицо. В такие моменты, я, находясь в теле Рики, чувствовал, что от нее исходит странный запах. Уже, будучи собой, я проанализировал это, и пришел к выводу, что, кажется, дочка вождя влюбилась в моего друга.
