Тётя победила, села верхом на Надю и ударила ладонью по щеке:
— Бессовестная нахалка! Как ты посмела! Сорокино отродье! Задумала увести у меня мужа? Прыгнуть из Юшкино прямо на Рублёвку? Не позволю! Ты думаешь, у него других любовниц не было? О-о-о! Он тот ещё ходок, редко какую юбку пропустит! Юристочки в офисе, стажёрки, молоденькие клиентки, и даже верная овчарка Марта! Корчит из себя помощницу великого адвоката и преданную подругу, а сама пускает на него слюни. Да только не обломится ей — слишком стара, он любит посвежее и посочнее!
Тётя снова влепила Наде пощёчину — в этот раз по второй щеке.
— Паулина Сергеевна, ну нельзя же так! — воскликнул врач, отходя на безопасное расстояние.
— Ничего у тебя не выйдет! Ты ему безразлична! Он бросил тебя — знал про операцию, но уехал. Сбежал, смотался, оставил одну на растерзание всем! Он хоть раз тебе позвонил?
— Нет, — прохрипела Надя.
— А говорил, что любит?
— Нет.
— Вот видишь! Он что-нибудь тебе обещал?
— Нет!
— Но хоть денег дал, признавайся?
— Дал… — Надя заплакала от боли и унижения.
— Ха-ха-ха, узнаю своего муженька! Он всегда суёт деньги, когда хочет откупиться: от тебя, от меня, от Рафаэля, от пострадавших в ДТП. Не будет он с тобой, пойми! Ему плевать на тебя с высокой колокольни! Он заключил с тобой мировое соглашение — заплатил за девственность — и слинял!
— Я всё поняла, — проревела Надя, размазывая слёзы по щекам. — Отпустите меня. Я хочу домой, я устала, мне надоело разбираться, кто прав, а кто виноват. Я не понимаю, как вы живёте. Эти ссоры, интриги, лицемерие… Друзья предают, жены врут, мужья изменяют, врачи вырезают органы за деньги, брат подсыпает снотворное. Вы как крысы в железной бочке — жрёте сами себя.
Тётя оттолкнула её, как куль с мусором.
— Не строй из себя оскорблённую добродетель, ты ничем не лучше нас. Позарилась на чужого мужа! Возвращайся в Юшкино, избавься от ребёнка и забудь про Москву. Про Глеба тоже забудь! А я никому не расскажу, как ты здесь куролесила.
Надя всхлипнула и кивнула. От радости не осталось и следа. Она схватила сумку, одежду и выбежала из палаты, забыв снять чулки.
Глава 42. Мать. Полина
Полина
Некоторых мужчин к браку нужно подтолкнуть. А некоторых подталкивать нельзя. И каждая женщина, претендующая на долгую и счастливую семейную жизнь, обязана различать эти две категории.
А ошибиться ой как легко!
В обшарпанном роддоме на окраине Москвы, где появился на свет Рафаэль Андреевич, — Полина не собиралась указывать Андрея отцом, но подмечала каждую похожую чёрточку, словно ей удалось украсть и присвоить часть Андрея, — она познакомилась с женой нового русского. Та сбежала от мужа и пряталась среди плебеев. Он то ли изменил ей, то ли послал на три буквы. Полина не понимала такой нелепой щепетильности. Будь она замужем за богатым мужиком, она бы ни за что не ушла из-за подобной ерунды.
Беременную беглянку всё-таки нашли. В палату заявился пожилой импозантный адвокат, назвался Марком Карловичем и начал пугать женщину последствиями необдуманного поступка. Вроде как она нарушила пункты брачного договора. Полина, которой некуда было возвращаться с малышом, не на что купить памперсов и хлеба, злилась, глядя, как девчонка кочевряжится. И одновременно завидовала. Почему одним всё, а другим ничего? Чем она хуже этой избалованной москвички?
Когда адвокат пришёл второй раз, Полина подстерегла его в коридоре и спросила:
— Марк Карлович, а вам уборщица не нужна? Я могу квартиру мыть, могу готовить, гладить, стирать, могу даже огород копать. Мне очень нужна работа!
— Но у меня нет огорода, — растерянно ответил адвокат.
— Я согласна на всё, — сказала Полина, попытавшись улыбнуться как можно зазывней.
Год назад она была красивой и здоровой девочкой, но скудное питание, работа на рынке за еду, тяжёлая беременность и чудовищные роды, закончившиеся удалением матки, превратили её в уродину с паклей на голове и ввалившимися глазами. Кто на такую польстится?
Адвокат задумчиво пожевал губу:
— Пьёшь?
— Даже не пробовала!
— Откуда ты приехала?
— Из Петрозаводска.
— Родственники есть?
— Нет, я сирота. У меня есть только сынок — Рафаэль. Я пойду на всё, чтобы он жил не хуже других. Обману, украду, убью — всё что угодно!
— Побойся бога, девочка.
— Если бы он существовал, то со мной не случились бы те ужасные вещи, которые случились. Бога нет, поэтому я готова на всё.
— Ну-ну, — сказал он, заметив слёзы на её глазах, — необязательно кого-то убивать, чтобы жить достойно. Я что-нибудь придумаю.
— Спасибо вам!
Она схватила его за руку, которую он мягко освободил.
— Мне семьдесят лет, милая, не рассчитывай, что я сделаю тебя своей наложницей. Тебе придётся работать — много и трудно, но взамен ты получишь крышу над головой и кусок хлеба для своего малыша. — Он подумал и добавил: — И ещё кое-что более ценное.
— Что же это?
— Совет от меня в нужную минуту.
* * *
Он сделал её своей помощницей в адвокатской конторе. Секретарём, девочкой на побегушках, водителем, носильщицей неподъёмных портфелей с документами и даже личным эскортом. Красота к Полине вернулась, — женская, зрелая, сражавшая мужчин наповал, — и Марк Карлович умело этим пользовался. Пока клиенты любовались сногсшибательной красоткой, пытаясь заглянуть в декольте, адвокат зачитывал им строчки договоров и соглашений. Клиенты кивали головами, не вникая в юридические термины.
Зарплаты хватало на съёмную квартиру, полноценное питание и частный детский сад для Рафика. В пять лет он говорил на английском языке лучше матери. Единственное, что беспокоило Полину, — отсутствие стабильной личной жизни. Мужчины у неё были — взрослые, влиятельные, богатые, но жениться они не торопились. Вернее, они не торопились разводиться со старыми жёнами, чтобы повести под венец белокурую обворожительную Полину, сироту из Петрозаводска. Шли годы — она оставалась одна. Подросли уже новые восемнадцатилетние девчонки, конкурировать на брачном рынке становилось всё труднее и труднее. Ей исполнилось двадцать семь лет, а Рафику — девять. Близился переходный возраст, мальчику требовался отец.
— Что ты всё мечешься, как бесхозный поплавок по реке? — спросил как-то Марк Карлович. — Чего замуж не выйдешь?
— Было бы за кого.
— Помнишь, я обещал дать тебе ценный совет?
— Помню.
— Ты готова его принять?
— Готова, — решительно ответила Полина.
