В ответ мой парень заливисто расхохотался, очевидно, намекая совсем на другое, и сгрёб меня в охапку, чтобы зацеловать прямо по улице. И его совершенно не волновали наши потенциально обветренные губы, а зря.
* * *
Утро для меня лично наступило в обед, поэтому готовила Соня. Я только послушно встала строгать овощи, на которые мне ткнули, для салата. Ваня подумал и взял второй ножик, помогать. Валерий Валерьевич пришёл на кухню задолго до нас, но вместо помощи разливался перед Соней соловьём — ясно было, что подкатывает.
— Славная пара? — шепнул мне Ваня, ткнув в их сторону ножом.
Я послушно посмотрела в указанном направлении. Напарница, хоть и слушала, но изредка поглядывала на собеседника больше из вежливости, чем из интереса. Поэтому, повернувшись лицом обратно к своему парню, я скривилась и покачала головой. Он приподнял брови. Так, кажется, мимики мне уже не хватит.
— Она папу ещё не забыла, мы о нём вчера говорили, — шёпотом намекнула я.
Факты он сопоставлял довольно долго. Очевидно, за ошеломляющими новостями о моей работе и родне, упоминание смерти Саши затерялось. Пришлось намекнуть:
— Они работали вместе.
И тут, судя по круглым глазам, на Ваню снизошло озарение. Приятелю он явно сочувствовал, но предпочёл не давить на Соню, а отвлечь.
Валер, а знаешь, что я вчера нашёл под учительским столом?
— Что? — с явным раздражением отвлёкся на него директор.
— Жвачку.
— Что-о-о?! — протянул Валерий Валерьевич, забыв, кажется, обо всех женщинах мира.
— Представляешь, разжёванную кто-то к столу прилепил, — продолжал гневить директора Ваня.
— Совсем оборзели! У кого перед тобой урок был?
— Я не помню. Да и не важно, потому что жвачка засохнуть успела — еле отчистил. Я просто подумал, ведь и здесь под столом может такое найтись. Или под подоконником.
Намёк Валерий воспринял как руководство к действию. Сначала бросился к столу, разогнав нас в разные стороны. Потом залез под подоконник. Там злость сменилась озадаченностью. Распрямившись, директор уже внимательно разглядывал подснежник на ладони.
— Это ещё что?
Пока я думала, что лучше: ответить или не спалиться, глава гимназии успел умотать далеко по коридору и долбился в чью-то дверь. Открывать ему явно не хотели, но он точно знал, что хозяин комнаты там.
— Валера, — наконец-то прозвучал недовольный мужской бас, — если у тебя временно нет личной жизни, это не повод портить её женатым людям. Чё надо?
— Это что?
— О-пля, — протянул собеседник, и я, наконец, узнала по голосу рыжего мастера, к которому бегала на факультатив. — Подснежник. Судя по работе — ещё Максимыч делал. Ты где нашёл?
— На кухне под подоконником. Можешь поглядеть, нет ли у него там «соседей»?
Босые пятки стучали по полу неожиданно громко. Рыжий всклоченный учитель появился на кухне прямо в трусах, но, завидев нас, смутился.
— Валерка, ты предупредить не мог, что здесь ученица?
— Чего эта ученица не видела? Семейных трусов? — проворчал директор, которого сейчас заботило совсем другое.
Мастер хохотнул:
— Ну да, у Ваньки боксеры, — а я чуть головой об стол не шандарахнулась. Здесь невозможно жить! Все про всех всё знают!
Проверять мастер начал заклинанием, от чего перекосило и меня, и Соню — сейчас заговорщики свои комнаты тоже утыкают и никак не засветятся. Зато в кухне он нагрёб целую клумбу. С каждым следующим подснежником, Валерий мрачнел всё больше и больше. Надо ли говорить, что под конец у него разве что пар из ушей не шёл.
Все выходные наши лисы всех возрастов шмонали территорию гимназии. Казалось, не осталось ни одного свободного угла, где бы они не прошлись. Мастер-учитель пробегал следом, но вид имел такой замученный, что о качестве его работы никто иллюзий не питал. Поэтому в Ванину комнату Соня пришла после всех и порылась своими методами ещё раз. Букетик получился маленький, но всё же был.
— Теперь хоть две комнаты будут без присмотра, — подытожила она, уничтожая в ванне артефакты. Правильно, а мне потом оттирай от копоти! — Ты ведь всё равно сдалась?
— Он нашёл Игнатьева, — пожала я плечами.
— Ты не удержалась и опять его поймала с поличным? — развеселилась коллега под слегка виноватым взглядом Вани.
Нет, они думали меня опоить, но не рассчитали, что мы знакомы.
— Ай-ай-ай, молодой человек! Связались с известной криминальной личностью! — пожурила Соня. — Но за чистку спасибо — мне уже начали надоедать эти прятки. Только что бы ты делал, не окажись подснежника под подоконником?
— Его там и не было, — спокойно пожал плечами Ваня. — Я же Лиду попросил мне с вечера один для примера найти — вот его ночью и подложил.
Соня хмыкнула, я тоже осталась довольна, но после мы решили разойтись в разные стороны на разведку. Меня отправили к Кате узнавать новости от Нестеренко, Соня ушла смотреть на реакцию учителей. Ваня же пожаловался, что он с нами умудрился тетради не проверить.
Катя оказалась на улице, одна, без Альберта. Она внимательно наблюдала за тем, как старшие классы лисов заканчивают зачистку на улице. Они бы уже сдались, но учителя пообещали пятёрку по предмету без контрольных и с любым количеством пропусков тем, кто найдёт больше всего «цветочков» — халява брала своё.
— Забегала к Нестеренко? — без приветствия спросила я полушёпотом, как только оказалась близко.
Тем временем, меня заметил Петя. Для начала махнул мне рукой, но стоило ответить тем же и снова повернуться к собеседнице, как он бросил работу и пошёл к нам.
— Да, но ничего важного, говорит, не случилось. Он только попросил конфеты тебе передать втайне от твоего ухажёра. Они у меня в комнате, потому что ты с пятницы к Ивану Аркадьевичу как прилипла, — отчиталась Катя и тут же сменила тему: — Круто, что прослушку нашли! Теперь хоть разговаривать спокойно можно, не прячась.
— А я, наоборот, после такого ничего без защиты говорить не стану, — мрачно поделился Петя, прочитал специальное заглушающее заклинание и продолжил исповедь: — Я-то думал, Лидка просто страхуется, после того как её на походе в Хужир поймали. А тут такие масштабы. Мы ведь много подснежников могли и проморгать.
— Только заклинание твоё — как красная тряпка в прослушке, — просветила я. — Подойди завтра к моей маме, попроси её научить тебя заглушающим и дополнительным поисковым фокусам — она у вас как раз чары и преподаёт, ничего заподозрить не должны. Я сама в этом дилетант.
— Потом мне покажешь, — вставила Катя.
— Я в учебном корпусе спрошу — там чисто, — решил Петя.
— Думаешь, всё убрали? — вздёрнула я бровь.
— Не было там ничего. Видимо, решили, что уроки слушать скучно, а в шуме на перемене всё равно слов не разобрать. Эти штуковины-то маломощные. С них нельзя сделать запись, только сидеть и слушать «в прямом эфире». Я даже не представляю, у кого может найтись столько свободного времени. И куда установить выход.
