Мою расу она произнесла как ругательство. Будто я была не дитя природы, а какой-то мерзкий таракан на помойке. К глазам подступили жгучие слезы обиды, внутри все сжалось, а ребёнок снова заворочался.
— Мама, не смей так говорить о Лизе, — зарычал Егор и скользнул между мной и своей матерью, закрывая меня от неё.
— Я говорю чистую правду! Ты чистокровный оборотень, сильнейший альфа нашего региона! Твоей истинной не может быть какая-то нимфа, — бесновалась эта женщина.
Я отступила к стене, неожиданно на меня навалилась сильная тяжесть, а в животе начало тянуть. Голова чуть закружилась и я прикрыла глаза. Что происходит?
— А ну закрыла свой поганый рот, шавка плешивая! — в другом конце коридора хлопнула дверь. Ох, это тяжёлая артиллерия прибыла. Мамулечка.
Она и так на взводе из-за моего биологического отца, который оборотень, а тут ещё мать Егора, тоже оборотница, обижает её кровиночку. Ух и не поздоровится сейчас этой Оксане Степановной.
Ох, ох, ох. Кажется, мне сейчас тоже не поздоровится! В ушах стучала кровь, по телу разлилось напряжение. Нет, нет, нет, только не это! Ещё же рано, врач сказал, ещё недель шесть смело можно ходить. Нет, воды, миленькие, подождите, не отходите!
Тем временем в нашем коридоре бушевал ураган.
— Как ты меня назвала?! — взвизгнула мать Егора.
— Ты ещё и глухая! — зло расхохоталась встрепанная мама, — ничего, я тебе сейчас ещё и глаза выцарапаю, дрянь. Будешь знать, как обижать мою дочь!
И с воинственным кличем кинулась на мать Егора. А сам Егор не знал, как ему разорваться. Секунда выбора, и он оказался рядом, поддержал под руку и заглянул в глаза.
— Лиза, тебе плохо? — его голос дрогнул, — какой я идиот! Не надо было приводить маму.
— Егор… — две женщины сзади сцепились, но мне было не до этого, — Егор, у меня воды отходят. Егор, я сейчас рожать буду!..
— Что?! — раздалось слаженное на три голоса.
Я охнула, схватилась за живот. Боже, боже, боженька! Я… Я рожаю!
— Егор, вези её в больницу, мы присоединимся позже, нужно собрать вещи! Давай, бегом!
Зарычала как настоящая волчица моя родительница. Я уже ничего не понимала, мне просто было больно, эта боль пульсирующим напряжением расходилась по телу и мне просто хотелось отключиться от мира. Но я знала, что мне нельзя. Я должна держаться и терпеть. Я должна помочь моей малышке прийти на этот свет. Нашей с Егором малышке!
Я отдал свою руку в ее полное распоряжение. Моей девочке сейчас нужны были все силы, которыми я мог с ней поделиться. Боль ничтожна, моя боль, а ей я больше не позволю так рисковать. Если бы я только мог все исправить и не мучать ее так.
— Ну, давай, нимфочка, последнее усилие, — попросила врач.
Я не отрывал взгляда от Лизы, пытаясь подбодрить ее, впитывал боль и страх, избавлял от него.
А затем услышал резкий детский вскрик. Сначала тихий, он становился все громче и громче.
— Поздравляю, у вас мальчик, — улыбнулась акушерка. — Маленький волчонок.
— А мы же ждали девочку, — произнесла Лиза с легким удивлением. — Можно? — слабо попросила она.
На моего сына надели цветастую шапочку, завернули в пеленку и положили Лизе на грудь. Я видел слезы на ее глазах и, думаю, что точно такие же были на моих. Крошечный комочек, который объединил две столь разные судьбы.
— Мы его заберем, — мягко произнесла врач. — Он слишком маленький. А вы еще успеете на него наглядеться.
Лиза попыталась протестовать, но она слишком устала. Я поцеловал ее в холодный лоб.
— Как назовем? — спросила она. — Имя "Мила" ему не очень подходит…
— Может… Валера? — хмыкнул я, пытаясь ее развеселить.
Она улыбнулась и качнула головой:
— Только не это. Давай Александром, как папу? Мама, конечно, будет в ярости, но пусть это будет маленькая компенсация за то, что он не знал обо мне.
— Как хочешь, любимая. Для тебя я готов на все.
Эпилог
Я очень боялась за своего маленького волчонка. Он родился на два месяца раньше, но нас заверили, что малыш здоров и развивается полноценно, просто придётся бывать в больнице почаще, но волчий организм был силён даже в столь юном возрасте.
И вот, наш сладкий карапуз вырос. Я улыбнулась и погладила маленькую щекастую мордочку на фотографии, смахнула пыль с полки и окинула большую гостиную хозяйским взглядом. Все сверкало и было готово принять огромную семью.
Сегодня у нас с Егором была десятая годовщина свадьбы. Кстати, свадьба прошла громко и с размахом! Кто ж знал, что волки, нимфы и сатиры умеют так зажигать? На следующее утро после банкета полиция находила наших похмельных гостей по всему городу.
Мамы на свадьбе бессовестно напились и бросили пап на произвол судьбы. Как потом пояснил отец Егора, эти две пьянчужки улетели на курорт. Поэтому наши отцы в количестве трёх штук, папа Егора и двое моих, с утра поздравили нас с первым брачным днём, чмокнули радостно улыбающегося беззубым ртом Лесика и отправились на охоту за своими сужеными. При этом мои отцы непрестанно спорили, чья же Ирина женщина. Роковая у меня мамулечка.
— Мам! — в комнату влетел взъерошенный темноволосый мальчишка лет десяти, — бабушки с дедушками уже подъезжают.
— Уже? — я поспешила забросить тряпку под мойку на кухне, сын хвостиком пошёл за мной, — Лесик, ну что ты за мной ходишь? Иди лучше найди папу.
— Мам, я не Лесик! — возмущённо сморщило нос это чудо, — я Алекс.
— Как скажешь, мой хороший, — я фыркнула, — Александр Егорович, будьте любезны позвать вашего отца. И вашего любезного брата, Романа Егоровича, дабы встретить бабушек и дедушек в количестве пяти штук.
— Мама! — возмущённо засопел Лесик.
— А папу с Ромкой никто позвать не хочет? — в кухню шагнул мой самый любимый, сильный, умный и просто единственный волк, широко улыбаясь.
Вперёд него вбежал вихрастый шалопай шести лет отроду. Ромашка тоже был волчонком. Если честно, то я выдохнула с облегчением. Не хотелось бы мне, чтобы он родился сатиром.
— Мам, мам, мам! — завопило это чудо, подбегая ко мне, — как там наша Милена? Выходить не собирается?
Егор заржал и притянул к себе ухмыльнувшегося Лесика, а Рома полошил свои маленькие ладошки на мой уже большой живот. Ходить осталось буквально недели три, и на этот раз мы с Егором ждали нашу нимфочку Милу.
Правда, ее старшие братики были категорически против просто Милы, поэтому пришлось удлинить имя будущей малышки до Милены.
— Уже совсем скоро, Ромашка! — я наклонилась и чмокнула ребёнка в кудрявую голову.
— А меня? — полез за своим поцелуем Лесик.
