Прикуривая, он отвернулся от двери, и пламя спички высветило на его лице глубокие складки. Через некоторое время над дверью загорелась лампочка, и открылся глазок. Дегармо поднес к глазку полицейский значок. Дверь медленно, как бы нехотя, отворилась, и он скрылся внутри.
Его не было около пяти минут. В разных окнах дома вспыхивал и гас свет. Наконец он вышел и направился к машине. Лампочка над дверью потухла, и дом снова погрузился в темноту.
Дегармо остановился около меня, попыхивая сигаретой и поглядывая вдоль улицы.
— В гараже только один маленький автомобиль, — сказал он. — Повариха утверждает, что это ее машина. Кингсли дома нет. Его не видели с самого утра. Я прошел по всем комнатам. Думаю, не врут. Во второй половине дня приходил Уэббер с помощником — снимать отпечатки пальцев в спальне. Кругом еще рассыпан тальк. Он собрался сравнить эти отпечатки с теми, что сняты в доме Лавери. О результатах мне не сказали. А где Кингсли может быть сейчас?
— Где угодно, — ответил я. — В дороге, в гостинице. Или успокаивает нервы в турецких банях. Но в первую очередь имеет смысл поискать его у подружки. Зовут Фромсет, живет ближе к центру, в здании «Брайзон» на Сансет-плейс.
— Чем занимается? — спросил Дегармо, садясь за руль.
— Обороняет его приемную, а после работы держит за ручку, утешает. Но вовсе не дешевая кокетка. И мозги у нее есть, и вкус.
— Все это ей скоро понадобится, — сказал Дегармо и, свернув на восток, погнал машину к центру города.
Через двадцать пять минут мы подъехали к роскошному белому зданию с лепниной. Во дворе стояли вычурные фонари и высокие финиковые пальмы, а к парадному в форме буквы «L» вела через мавританскую арку мраморная лестница. Вестибюль показался мне слишком большим, а ковер в нем — слишком голубым. Еще его украшали голубые кувшины из «Али-Бабы», в которых можно было прятать слонов. За конторкой сидел ночной дежурный с крошечными, не больше ногтя, усиками.
Дегармо заспешил мимо него к открытому лифту, рядом с которым дремал на табуретке усталый старик лифтер.
— Подождите минутку, — тявкнул ему вслед дежурный. — Вы к кому?
Дегармо повернулся на каблуках и, сделав круглые глаза, спросил меня:
— Он сказал «к кому»?
— Ага, только не бейте его сразу. Это не матерные слова.
— Знаю, что не матерные. — Дегармо облизнул губы. — Только надоело их выслушивать. — Он повернулся к дежурному. — Нам нужно в квартиру 716, приятель. Есть возражения?
— Есть, — холодно заявил дежурный. — Мы не привыкли пускать гостей в… — Он поднял руку и глянул на узкие продолговатые часы, — …в двадцать три минуты пятого.
— Я так и подумал, — сказал Дегармо, — потому и решил вас не тревожить. — Он вынул из кармана полицейский значок и повернул его так, чтобы свет заиграл на золотистой с голубым эмали. — Я лейтенант полиции.
— Что ж, — дежурный передернул плечами, — надеюсь, все обойдется без шума. Сейчас я о вас предупрежу. Ваши имена, пожалуйста.
— Лейтенант Дегармо и мистер Марло.
— В квартире 716 проживает, кажется, мисс Фромсет. Одну минутку.
Он пошел за стеклянную перегородку, к телефону, довольно долго ждал ответа и, вернувшись к нам, кивнул:
— Мисс Фромсет дома. Она вас примет.
— Прямо камень с души, — сказал Дегармо. — И, ради бога, не посылайте за нами своего детектива. У меня на этих топтунов аллергия.
Дежурный холодно улыбнулся, и мы вошли в лифт.
На седьмом этаже стояла тишина и прохлада, а коридор оказался длиной в целую милю. Наконец мы подошли к двери с позолоченными цифрами «716», окруженными венчиком из позолоченных же листьев. Рядом белела кнопка звонка. Дегармо надавил на нее, и в квартире забренчали колокольчики. Дверь открылась.
На мисс Фромсет была пижама и стеганый халат. На ногах — маленькие домашние туфли на высоких каблуках и с кисточками. Темные волосы соблазнительно падали на плечи. Ночной крем с лица она стерла и слегка подкрасилась.
Мы прошли мимо нее в довольно узкую комнату с несколькими красивыми овальными зеркалами и старинной мебелью в чехлах. Мебель явно была ее собственной.
Мисс Фромсет уселась в широкое изящное кресло на двоих, откинулась и стала ждать, пока кто-то из нас не заговорит.
— Это лейтенант Дегармо из Бей-Сити, — сказал я. — Мы с ним разыскиваем Кингсли. Дома его нет. Часом не подскажете, как его найти?
— Дело такое срочное? — спросила она, не глядя на меня.
— Да. Кое-что произошло.
— Что?
— Нам просто надо выяснить, где он, сестричка, — вмешался Дегармо. — Сейчас не до светских бесед.
Она посмотрела на него безо всякого выражения и снова обратилась ко мне:
— Лучше, если бы вы все же рассказали, мистер Марло.
— Я поехал с деньгами в Бей-Сити. Мы встретились, как было условлено, и я пошел к ней в квартиру, чтобы поговорить. Там меня кто-то оглушил — какой-то человек прятался за портьерой. Рассмотреть его мне не удалось. Когда я пришел в себя, она была мертва.
— Мертва?
— Да.
Ее очаровательные глаза закрылись, а уголки красивых губ поползли вниз. Затем она рывком встала, подошла к мраморному столику на гнутых ножках, вынула из серебряной чеканной табакерки сигарету и прикурила. Глядя отсутствующим взглядом на столик, она стала махать спичкой — все медленнее и медленнее. Наконец, ее рука замерла, хотя спичка продолжала еще гореть. Она бросила ее в пепельницу и повернулась лицом к нам.
— Мне, видимо, полагается пустить слезу или что-то в этом духе, — сказала она. — Но я совершенно ничего не чувствую.
— Ваши чувства никого не интересуют, — сказал Дегармо. — Мы хотим лишь знать, где Кингсли. Можете сообщить, можете не сообщать. Решайте.
— Он действительно полицейский из Бей-Сити? — невозмутимо спросила она у меня.
Я кивнул.
Медленно, с очаровательным достоинством она повернулась к Дегармо и с презрением сказала:
— В таком случае, по какому праву этот хам ввалился в мою квартиру?
Дегармо мрачно посмотрел на нее, ухмыльнулся и, пройдя через комнату, вытянул свои длинные ноги в глубоком мягком кресле.
— Что ж, — сказал он мне, — продолжайте с ней сами. Я могу попросить помощи у здешних ребят, но пока им объяснишь, что к чему, пройдет вечность.
— Мисс Фромсет, — сказал я, — если вам известно, где он или куда поехал, пожалуйста, говорите. Его необходимо отыскать.
— Зачем? — спросила она холодно. Дегармо откинул голову и захохотал:
— Вот так умница! Она, видно, считает, что мы собираемся держать смерть жены от него в секрете.
— Она куда умнее, чем вам кажется, — сказал я. Его лицо посуровело и, окинув ее нахальным взглядом, он прикусил большой палец.
