Ребекка с удивлением посмотрела на Лавинию.
– Я думала, ты этого не замечаешь.
– И напрасно. Ты дочь самых близких мне людей, и меня беспокоит твое будущее, особенно после смерти Элен. Ты ведешь жизнь затворницы. – Лавиния постучала ложечкой по яйцу. – Я боялась заговорить с тобой об этом раньше. С твоим характером ты могла бы просто убить меня за то, что я вмешиваюсь в твою жизнь.
– Вполне возможно. Я не люблю, когда мне указывают, что делать.
В это время в столовую вошел дворецкий и положил перед Ребеккой конверт с затейливой печатью. Удивленная Ребекка вскрыла печать ножом и вытащила послание. Пробежав его глазами, она ахнула.
– Что-то неприятное? – спросила Лавиния, подняв взгляд от яйца.
– Не совсем, – ответила взволнованная Ребекка. – Это приглашение на бал у герцога и герцогини Кэндовер.
Брови Лавинии поползли вверх от удивления.
– Ты делаешь потрясающие успехи.
– Супруги, у которых мы обедали вчера вечером, – добрые друзья герцога и герцогини. Наверное, они порекомендовали им пригласить меня.
Ребекка еще раз пробежала глазами приглашение. Одно дело – тихий семейный обед, но чтобы пойти на бал в один из самых знатных домов Лондона?
По выражению лица Ребекки Лавиния поняла, что творится в ее душе.
– Не волнуйся, – сказала она. – Лучшей возможности начать выезжать в свет и не найти. Дом герцога – самое подходящее для этого место. Они никогда не приглашают слишком много гостей, чтобы не создавать толпу. Ты там прекрасно повеселишься и потанцуешь.
– Я не танцевала лет девять и уже успела забыть, как это делается. – Внезапно Ребекку осенила мысль: – Я откажусь под предлогом, что ношу траур по матери.
– Глупости, – оборвала ее Лавиния. – Прошло уже более полугода, и ты вполне можешь снять траур. Кроме того, тебе не обязательно танцевать. Лично я собираюсь беседовать с нужными мне людьми.
– Ты тоже идешь туда?
– Конечно. Я никогда не отказываюсь от приглашений Рафа. – Лавиния загадочно улыбнулась. – Мы знакомы с ним уже много лет. Ему нравятся такие слегка помешанные женщины, как я, но мне всегда казалось, что после его женитьбы мне откажут от дома. Мне следовало бы знать, что он никогда не женится на ханже. Тебе понравится его жена Марго.
Ребекке в голову впервые пришла мысль о том, что положение Лавинии весьма напоминает ее собственное.
– Прости мне мою бестактность, но у меня на языке так и вертится вопрос: как тебе удается везде быть принятой, если тебя считают… – Ребекка задумалась, стараясь смягчить свои слова, —…очень легкомысленной.
Лавиния весело рассмеялась:
– Ты хочешь сказать, что я, будучи всего-навсего театральной актрисой, умею заставить себя уважать?
Ребекка смущенно кивнула.
– Начнем с того, что меня принимают далеко не во всех домах. Если я попытаюсь проникнуть в дом семьи Олмэк, меня просто спустят с лестницы. Да я и сама туда не пойду: там очень скучно. – Лавиния расправилась с яйцом и продолжала: – Все прощают мне мое прошлое, потому что я красива и удачно вышла замуж. Кроме того, со мной не скучно.
– Но я не красавица, не веселая и вообще не имею желания выходить замуж, потому у меня нет надежды на успех, – невесело подытожила Ребекка.
– Зато ты дочь сэра Энтони Ситона, и у тебя редкостный талант. Если ты представишь свои картины на выставку, тебя ждет огромный успех и ты сразу станешь знаменитой, а знаменитым людям прощают их маленькие слабости.
– Вы что, сговорились с Кеннетом? – спросила Ребекка, глядя с подозрением на Лавинию. – Ты в точности повторяешь его слова.
– Нет, мы вовсе не сговаривались. – Лавиния весело рассмеялась. – Умные люди мыслят одинаково. Если ты выставишь свои картины, то завоюешь немыслимую популярность. Принц-регент пригласит тебя в Карлтон-Хаус. Я слышала, что принц очень любит искусство.
– Ты зря теряешь время. Я не буду выставлять свои картины. – Внезапно Ребекка нашла еще одну причину для отказа от бала. – У меня нет ни одного подходящего платья, чтобы ехать к герцогу. Я даже не знаю, что сейчас в моде. Все же мне придется отказаться от приглашения. – Ребекка, облегченно вздохнув, отложила приглашение в сторону.
– Не вздумай так поступать. За три дня вполне можно подготовиться. Послушай… – Лавиния помолчала. – У меня, кажется, есть идея. Жизнь идет своим чередом, и мы должны принимать ее такой, какая она есть.
Ребекка с удивлением посмотрела на Лавинию.
– Ты можешь переделать на себя одно из платьев твоей матери, – продолжала та. – Элен всегда отличалась хорошим вкусом, и так как ты на нее очень похожа и лицом и цветом волос, то оно пойдет тебе. Конечно, если ты сможешь носить ее вещи.
Ребекка хотела вспылить, но сдержалась. Заметив ее нерешительность, Лавиния продолжала:
– Ты не должна постоянно жить с мыслью о смерти Элен. Эта рана должна постепенно затянуться.
Ребекка прикусила губу: Лавиния прекрасно ее понимала. Она задумалась над предложением леди Клэкстон надеть одно из вечерних платьев матери и решила, что это даже хорошо: таким образом она как бы будет чувствовать ее поддержку.
– Я… я согласна. Давай поднимемся на чердак. Там в сундуках лежат все ее платья. – Ребекка встала. – Без тебя мне не справиться. Я не имею ни малейшего представления, что мне идет.
– Подходи к своей внешности так же, как ты подходишь к внешности человека, портрет которого пишешь, – сказала Лавиния, поднимаясь. – Не смотри на себя в зеркало и не сетуй на свою внешность. Тебе не надо думать о том, что ты застенчивая и немодная. Думай о том, что ты пишешь автопортрет и хочешь себя сделать красивой и элегантной.
Ребекка с уважением посмотрела на свою мудрую приятельницу.
– Лавиния, тебя послал мне сам Господь. Что бы я без тебя делала?
– У Элен было прекрасное шелковое платье цвета янтаря. Оно очень пойдет тебе. Давай поищем его.
Ребекка поднималась по лестнице с мыслью, что Лавиния, в сущности, добрейшее существо и отличный друг.
Покончив с поручениями сэра Энтони, Кеннет, как всегда, зашел на почту. Там его ждало письмо от лорда Боудена. Кеннет прочитал его и нахмурился. Боуден требовал доклада. Не желая встречаться с ним, Кеннет решил послать ему письменный отчет. Он спрятал письмо в карман и направился к дому Ситона, мысленно составляя ответ, но скоро решил, что неприятное дело может подождать.
Гораздо приятнее было думать о Ребекке. К концу вчерашнего вечера она уже была сама собой, смеялась и шутила. Постепенно она вернет себе былую уверенность.
Уверенность понадобится и ему самому, так как этот бал будет для него первым выходом в свет. Он ушел в армию, так и не появившись в лондонском обществе, как это обычно делают молодые джентльмены. Если бы не Гермион…
