Мое сердце крепко!Страх не просочится!– А-а-а! – завыл важный человек, скорчив недовольную мину.
– Правильно! – обрадовалась девочка. – А-а-а! Пой дальше!
Она выжидающе замолчала. Важный человек похлопал глазами.
– А-а-а?
– Да! Пой!
Цуна уселась поудобнее.
Нико задумался, почесал подбородок.
Из ниоткуда появился ветер. Наполнил поникший парус и повел суденышко к горизонту. Это вернулся Ри. Цуна была так заворожена, что даже не поздоровалась с призраком.
– Затмение наступать быстро. Надо шалаш, – предупредил белесый силуэт.
В этот миг важный человек запел, и Цуна обомлела.
У него был голос моря. Гортанный и глубокий, постепенно переходящий в шепот. Как подводный рокот, поднимающийся на поверхность, чтобы стать пузырчатой пеной. Волны-волны. Низко и высоко. Еще выше. И снова низко. В шепот. Какие красивые переливы!
– Цуна сгореть, – предупредил призрак.
– Чтоб тебя рыбы съели! – рассердилась девочка. – Такую песню испортил!
Она указала Нико на шалаш. Тот кивнул и забрался внутрь. Девочка последовала за ним. Лодка скользила по гладкому морю, а в маленьком убежище красиво пел важный человек. Цуна так и уснула, слушая его. На несколько счастливых мгновений она почувствовала себя совсем дома и захотела никогда не расставаться с Нико, хоть он и дурак.
* * *
На другой вечер они причалили к Таосу. Солнце клонилось к закату, но давало достаточно света, чтобы разглядеть дикий пляж, рябивший от гальки и перьев. Приблизившись к берегу, лодка спугнула полчище белых птиц. Они взлетели над водой, словно комья пуха, и расселись в зелени бамбукового леса. Язык скалистого мыса впереди означал длинный шлейф из камней. Цуна виртуозно обошла их, любуясь на мелких рыбок через прозрачную лазурную воду. Потом спрыгнула и потянула суденышко к суше, прикрикнув на Нико. Пришлось слезть и замочить ноги.
Вдвоем они привязали лодку к четырем валунам, чтобы не билась о дно. Нико устал и насажал в пятки иглы морских ежей, но бодрость духа не покидала его с тех пор, как он разглядел через щелку в шалаше Таос, укутанный сумраком чернодня. Не было уверенности, тот ли это остров. Ни местных жителей, ни порта юноша пока не увидел.
Цуна сильно переживала. Она то и дело оглядывалась по сторонам. Двигалась дергано и неуверенно, будто за каждым кустом прятался враг.
Заночевать решили на берегу. В кои-то веки разожгли костер и пекли на углях рыбу, пойманную Цуной. Нико зачеркнул в календаре очередной день. Он путешествовал уже больше трида, и все без толку.
Утро разбудило оглушительным щебетом птиц. Юноша подскочил ни свет ни заря и растолкал сонную Цуну. Ему не терпелось найти людей и порт. От моря тошнило, но Нико готов был целовать корабельную палубу, лишь бы оказаться на Большой земле. В карманах не так много денег, но на дорогу хватит, а на остальное можно заработать игрой в го или чем-нибудь еще.
Нико доел остатки рыбы и стал торопливо собираться. Походный мешок давно опустел, да оно и к лучшему. Теперь весь скарб умещался в сумку, с которой юноша появился на «Пьяном Ульо».
Цуна возилась долго. Перебирала кувшины. Вздыхала. Шмыгала.
– Эй, ты идешь? – спросил Нико, войдя в тенистый бамбуковый лес.
Дикарка поджала губы и, не глядя на него, отрицательно помотала головой.
